Сладкая для Палача

А потом кусочек асфальта со своими кроссовками с надписью: «Пледа с собой нет, поэтому так», — отчего я рассмеялась.

«Работаешь на свежем воздухе, Марсик?»

«Вроде того».

«Не замерзаешь?»

«Нет. Потому что думаю о тебе, Лилу».

И мне самой стало жарко.

Я не знала, что могу ответить на это, потому написала банальное: «Я спать! Сладких снов!»

«Они будут сладкими только рядом с тобой».

Господи, как было перестать улыбаться и чувствовать себя такой непозволительно желанной?

Может, не стоило поддаваться этим неожиданно вспыхнувшим чувствам, потому что в моем мире им не было места?

Вернее, вопрос теперь состоял в другом: КАК теперь было взять и не поддаться?

Уснуть я так и не смогла.

Даже телефон отключила на случай, если Марс решит написать снова и лишить меня способности думать о чем-либо другом, кроме нашей странной встречи.

А думать мне было о чем.

Провозившись в своей узкой скрипящей кровати еще с час, я всё-таки тайком вышла из так называемой своей комнаты, двинувшись по отделению, где никогда не гасили свет, потому что здесь лежали тяжелобольные дети. С онкологией.

Каждый раз, когда жить становилось невыносимо и казалось, что все беды мира навалились на меня, пытаясь закопать в землю, я смотрела на них и понимала, что у меня нет права опускать руки.

Измученные бесконечными химиотерапиями, тошнотой от этого и заумными словами врачей, от которых становилось еще страшнее, эти маленькие бескровные ангелы продолжали жить.

И бороться.

Я проходила палату за палатой, где двери были распахнуты настежь, и в миллионный раз спрашивала у Бога: за что этим малышам было такое наказание?

Что они могли сделать в своей короткой, крохотной жизни, чтобы им выпали все эти страдания и бесконечная боль?

Где была эта чертова справедливость?

Тихо и осторожно передвигаясь в балетках по полу, от которого пахло лекарствами, я входила в палаты, чтобы поправить одеяла и убедиться, что каждый маленький пациент спит хоть и тяжело, но по-детски сладко.

Что все любимые игрушки лежат под худеньким бочком, а ночники исправно работают и включены, чтобы никто из малышей не испугался, если неожиданно проснется.

Четырнадцать малышей, за жизнь которых я молилась так, как никогда в своей жизни.

Еще на прошлой неделе их было пятнадцать…

Остановившись у одной из палат, я прислонилась к косяку и долго смотрела на мальчика, который спал в вязаной шапочке с гривой льва.

Он не снимал ее с тех пор, как выпали все волосы, брови и реснички.

Лео.

Наш король лев, который собрал свой прайд в этом отделении и искренне поддерживал каждого малыша, убеждая в том, что в каждом из них душа льва, а значит, они все победят и скоро вырастут большими и отважными.

Непрошенные слезы, которые я уже не пыталась скрыть, потекли по щекам, даже когда сзади меня обняли тонкие руки одной из медсестричек этого отделения.

— Лео настоящий боец, ты же знаешь.

— Знаю, — тихо всхлипнула я, но улыбнуться больше не смогла.

— Соберись, Лилу. Только ты можешь заставить их смеяться и снова почувствовать себя детьми, а не пациентами в больнице.

Я кивнула и размазала слезы по щекам.

Рания была права.

Дети ждали чуда. Они верили в него.

И я верила… только продолжала молиться.

* * *

Обычно каждое утро было суматошное.

Всегда, помимо своей работы, была куча дел, которая всплывала неожиданно, и приходилось куда-то бежать и кому-то помогать.

Но сегодня день был особенный, и мы готовились к нему почти месяц, чтобы порадовать малышей.

Жаль, что не получилось именно к Новому году, но мы были готовы растянуть этот чудесный волшебный праздник на много недель вперед. Хоть до самой весны.

— Лилу, подарки я разложила! Ровно четырнадцать!

Рания заглянула ко мне, наблюдая за тем, как я поспешно облачалась в костюм Санты.

Младшего Санты!

Красное короткое платье с каким-то смешным искусственным белым мехом и длинные гольфы выше колена в красно белую полоску, напоминающие рождественские леденцы.

— Мне ведь не одной кажется, что этот наряд явно не из проката, а чей-то костюм из сексшопа? — хохотнула я, весьма скептически глядя на собственное отражение в двери.

Рания хихикнула вслед за мной, глядя с явным весельем, и только пожимала плечами:

— Эта девушка из скорой помощи принесла. Сказала, что из проката. Но на всякий случай ты в таком виде по взрослому отделению не ходи, а то мужиков еще удар хватит!

Я только рассмеялась, покачав сокрушенно головой, когда к нам буквально ворвалась Грэтта — одна из медсестер, которая так же активно участвовала в нашем дружном мероприятии.

— Все пропало, девы! Крэйга срочно вызвали ассистировать в хирургию, потому что Саймон не вышел сегодня! Мы остались без большого Санты!

— Черт!

А вот это было уже нехорошо!

Крэйг был единственным мужчиной во всей больнице, который согласился помочь в нашем празднике и сыграть роль настоящего Санты, который будет слушать стихи малышни и дарить им подарки из большого красного мешка.

Мы даже пару раз репетировали, и вот на тебе!

— Малышня уже в обеденном зале. Что делать будем? Есть минут тридцать, как они поедят!

Мой мозг работал так, что, кажется, дым должен был пойти из всех отверстий в теле.