Сладкая добыча (СИ)

Дети росли в его животе и толкались, затеяв прямо в чреве бурную борьбу за существование. Главное, что они оба были живы, и Лоренс отчетливо это чувствовал. В последнее время он стал плохо спать по ночам, ведь даже в это время младенцы не давали ему ни малейшего покоя, затевая свои игры. Омеге приходилось садиться на постели и при свете единственной свечи поедать сырое мясо с подноса, который теперь всегда стоял возле его ложа – верный способ угомонить разбушевавшихся малышей.

Вот надо же! Кто бы мог подумать! А ведь раньше он был убежденным вегетарианцем, даже, бывало, рыбой брезговал. Теперь же он поглощал сырое филе в весьма значительных количествах, предпочитая его любой другой еде.

Днем и ночью омегу глодала тоска по супругу, по папе Ольвену, по собственному папе тоже. Но, увы, Зиг предпочитал воевать и отделываться короткими, полными оптимизма, что победа не за горами, письмами, папа Ольвен ушел в мир иной, а собственные родители, очевидно, и вовсе от него отказались.

От Ани, тоже не было никаких вестей. Лоренс искренне недоумевал – почему? Он точно знал, что у Ани оставались еще четыре почтовых голубя! Так по какой причине тот прекратил общение и переписку? Ответа на этот вопрос пока не было...

Чтобы занять себя и отвлечь от тягостных размышлений, омега тщательно подготовил все необходимое для новорожденных. Так как братишки Зигфрида подросли, Лоренс забрал к себе в комнату их просторный манеж, поставил в него две корзинки с низкими бортиками. Альфят-оборотней нельзя было класть в кроватки, так как они из них ловко выбирались и падали на пол.

Само падение было не смертельно, но, все равно, крайне неприятно, когда дети среди ночи начали бы вдруг надрывно скулить от удара об пол и расползаться во все стороны. Омега сшил в обе корзинки новые постельки и с нервозной быстротой ловко связал крючком две кружевные накидки из белоснежных ниток.

Теперь, по десять раз в день, он подходил к полностью оборудованному для своих деток, уголку, любовался на него и сладостно вздыхал, прижимая ладонь к своему животу. Уж много чего он бы отдал, чтобы это все скорее закончилось, и он благополучно родил, а к нему вернулся муж! Но долгожданный момент его торжества все откладывался и откладывался.

Как-то, в припадке ностальгической депрессии, Лори уединился в комнате папы Ольвена и решил перебрать все его документы. Смахивая с ресниц прозрачные слезинки, он рылся в вещах покойника и неожиданно обнаружил то, что ему было нужно, а именно – дневник!

Дело было в том, что Лори не имел толком ни какой информации, как рожать детей от оборотней и потом их воспитывать. На эту тему не было ни одной книги, ни единого пособия. Но папа Ольвен, получалось, помогал ему советами даже с того света.

В дневнике его были подробно описаны все его беременности и роды, а также, его личный опыт в воспитании маленьких альфят.

С особенным интересом Лоренс прочитал страницы, посвященные Зигфриду.

Написанное во многом его позабавило. Оказывается, Зигфрид родился третьим, самым мелким альфенком из всего выводка. По этому поводу у старого лорда с Ольвеном возник ожесточенный спор. Зиг был настолько слаб, что даже не мог ползать, и отец требовал его утопить, как было принято поступать с омежками.

Но Ольвен отстоял своего детеныша, солгав супругу, что утопил его, а сам долгое время прятал альфенка в своей постели и держал отдельно от родных братиков.

С тех пор так и повелось. Зиг рос отдельно, и был намного ближе к папе, чем к братьям. Заботливый Ольвен держал его при себе и зорко оберегал от агрессивных нападок других альфят из этого выводка. Со временем Зигфрид стал демонстрировать высокий интеллект, в росте, телосложении он постепенно выровнялся со своими близнецами, более охотно усваивал человеческие манеры, тогда, как его родные братья с ранних лет предпочитали иметь волчьи повадки.

Ольвен писал, что возлагал на Зигфрида особые надежды и пророчил именно ему великое будущее. Так или иначе, Зигфрид довольно долго считался в глазах своего отца неудачным сыном. Именно поэтому Зиг в пятнадцать лет покинул родовое гнездо, дав клятву больше никогда сюда не возвращаться, и зажил отдельно, в полном одиночестве. Но, судьба распорядилась по иному... Он вернулся, но на правах главы клана.

Интересно, а кто бы возглавил клан, если бы маленького Зига тогда утопили? Этот вопрос немало озадачил Лоренса. И вообще, варварский обычай оборотней – топить омежек или слабеньких альфят вызывал в нем волну негодования. Какое-то дикое средневековье!

Лори прихватил с собой дневник папы Ольвена и, находясь в своих покоях, внимательно перечитал его еще несколько раз, особенно те места, где описывались роды и взращивание младенцев с самых ранних дней. После этого душа его несколько успокоилась. Что же, теперь он знал, что делать и как вести себя во время схваток, как рожать, и каким образом обходиться с детьми.

А срок подходил. У омеги начали болезненно ныть поясница, тазовые кости и копчик. Лоренс, уже будучи теоретически основательно подкован, сразу же насторожился.