Сладкая горечь

«Как бы не так! — подумал он. — Мистер Калвер не просто законопослушный гражданин. Он не хочет ссориться с будущими родственниками и надеется, что в конце концов будет прощен и Рейни не останется без наследства».

— Ах, Арман, — продолжала Рейни, — почему мужчины так не любят писать письма?

В ее вопросе было столько печали, что у него сжалось сердце. Внезапно его охватила такая тоска…

— Я думаю, что некоторые мужчины готовы были бы на все, лишь бы заслужить право переписываться с тобой, — пробормотал он. — И были бы счастливы писать тебе каждый день, каждый час… Я могу это представить…

Рейни была тронута и бросила на него сочувственный взгляд. Молодой архитектор так предан ей и так старается угодить. Она встала и подошла к нему. Опустив руку ему на плечо, она взглянула на холст.

— Ты почти ничего не написал, Арман! — удивилась она.

Он потупил глаза.

— Я что-то сегодня не в настроении.

— Скажи, если бы у тебя была подруга, ты действительно часто ей писал?

— Да, — сказал он, вздрогнув от прикосновения ее легкой руки.

— Но у тебя нет подруги, Арман?

— Нет.

— И ты никогда не был влюблен?

— Нет. Так, чтобы серьезно, нет, — запинаясь, произнес он и принялся вытирать тряпкой кисти.

— А если бы оказался на месте Клиффорда, то как бы поступил? Что бы ты мне написал?

На этот вопрос он не мог и не хотел отвечать.

— Какая разница… — пожал плечами он.

— Нет, скажи! — настаивала она. — Что бы ты написал?

Он поднял к ней бледное лицо. В его серьезных темных глазах горела страсть.

— Мало ли о чем пишут, когда любят, — сквозь зубы процедил он. — Я бы написал, что боготворю тебя… Что для меня ты все — небо, солнце, звезды, луна… Ты — самая прекрасная музыка в мире… И, конечно, что я жить без тебя не могу…

Он покраснел и отстранился от нее.

— Мне нужно идти. Я должен вернуться в Канны. У меня встреча…

Таким Рейни его еще не видела. Она смотрела на него во все глаза и не понимала. Потом она рассмеялась.

— Да ты, Арман, настоящий поэт! Какая-нибудь девушка с ума сойдет от счастья, когда услышит эти признания… — сказала она и простосердечно добавила: — Клиффорд совсем не такой. Как истинный англичанин, он лишен всякой поэзии. Ему никогда не написать ничего подобного…

Арман уже встал и вытирал руки о передник. Он по-прежнему был бледен. Он знал, что в ее смехе не было ничего обидного, однако этот смех больно ранил его. Арман понял, как бесконечно он ей безразличен.

Перестав смеяться, Рейни снова вздохнула.

— Как несправедлива судьба! — заметила она. — Почему мой Клифф не может писать такие письма? О том, что он не может жить без меня… А ведь он может… Еще как может жить без меня. Правда, Арман?

Молодой француз не ответил. Он сгорал от любви к этому хрупкому, нежному созданию, боготворил ее, а Рейни даже не поняла, что слова любви обращены к ней…

Внезапно он повернулся к холсту и, схватив грунтовочную лопатку, принялся яростно затирать едва прорисованные прекрасные черты и кромсать холст.

— Зачем ты это делаешь, Арман?! — воскликнула Рейни.

— Ничего не получилось… Все это никуда не годится, — пробормотал он.

— Не переживай, Арман. Завтра я буду снова тебе позировать. Может быть, у тебя улучшится настроение, а я смогу улыбаться…

Арман молчал. Если завтра Рейни будет улыбаться, значит, она получит известие от Клиффорда и будет светиться прежней любовью к этому человеку. Арман подавил стон. Он жестоко страдал. Казалось, у него уже нет сил выносить этот кошмар.

А Рейни уже забыла и об Армане и о страданиях, которые причинила юноше. Мысли унесли ее в Лондон к возлюбленному — к златовласому «викингу» Клиффорду. Ей и невдомек было, что она ненароком ранила Армана в самое сердце. Взяв его под руку, она ласково проговорила:

— Я тобой восторгаюсь, Арман. Ты столько для меня сделал! Я знаю, если бы ты мог помочь моему горю, то сделал бы все, что в твоих силах… Может быть, ты действительно сможешь помочь… Послушай, — живо продолжала она, — у меня есть план. Я попрошу мамочку и бабушку, чтобы они разрешили нам съездить в Канны поужинать. Пожалуй, они не станут возражать, потому что доверяют тебе. А у меня будет возможность позвонить Клиффорду домой и узнать, что с ним… Ах, Арман, будь так добр, отвези меня сегодня в Канны!

10

Он не спешил с ответом, предпочитая страдать молча. Рейни снова требовала от него непомерной жертвы, даже не сознавая этого. Снова его любовь подвергалась жестокому испытанию. Он влюбился в Рейни с первого взгляда, лишь только увидел ее на балу в воздушном платье, но теперь влюбленность превратилась в роковую страсть и здесь, в Шани, разгоралась день ото дня.

Рейни кокетливо опустила ресницы. «Какая она хорошенькая!» — почти со злостью подумал француз. Сама того не понимая, она отнимала у него всякую возможность влюбиться в кого-нибудь еще. В конце концов Арман смирился.

— Если позволят, я отвезу тебя в Канны, — буркнул он.

Грусть Рейни была мгновенно сметена новой надеждой. Она снова заговорила о Клиффорде, а ее тонкие пальчики бессознательно бегали по испорченному холсту.