Сладкая горечь

— А с чего это ты вдруг согласилась принять его приглашение? Я, конечно, очень рада, но до сегодняшнего дня ты все дулась и капризничала.

Рейни нахмурилась. Мать всегда отличалась редкой способностью отпускать бестактные и совершенно не смешные шутки.

Рейни молча вышла из спальни матери и, разыскав служанку, распорядилась приготовить ванну. Сегодня она не хотела ссориться с матерью. Несмотря на угрызения совести, единственной целью Рейни было во что бы то ни стало созвониться с Клиффом. Она не могла дождаться минуты, когда наконец наберет его лондонский номер. Только бы застать его в офисе!

Пусть она поступает не слишком умно. Зато она узнает, почему Клиффорд не пишет.

11

Между тем Арман был на пути в Канны. Вот уже два года он снимал комнату на тихой улочке неподалеку от рынка.

Его встречала домовладелица мамам Турвилль. В этой толстухе были неисчерпаемые запасы материнства. Вдова лет семидесяти, она обладала огромным бюстом и не менее огромным животом. Обычно она наряжалась в черное платье тридцатилетней давности, довоенного фасона, единственным украшением которого была громадная золотая брошь. Ее прическа походила на пирамиду, сложенную из сарделек. Причем сардельки были какого-то прискорбно серого цвета. Под носом у нее топорщились черные усики, а глаза были словно бусинки. Громоподобным басом она призвала девушку Колетт, «прислугу за все», которая явилась, чтобы прислуживать господину Арману. Наградой за рабскую преданность, которую Колетт питала к Арману, были ежедневные «с добрым утром» и «добрый вечер». Арман казался ей сказочно добрым, и она преклонялась перед ним. Мадам Турвилль тоже обожала Армана, но с материнской строгостью. Главной ее заботой было, чтобы он всегда был сытно накормлен и уютно устроен. Мадам чрезвычайно гордилась, что Арман не меняет ее развалюхи на более достойное помещение, несмотря на то, что получил прибавку к жалованью, а его имя стало часто мелькать в газетах как одного из модных архитекторов. На ее взгляд, он трудился даже слишком много. Свет в его комнате не гас далеко за полночь. Добрая мадам часто ворчала, что ему давно пора жениться, чтобы жена заботилась о его здоровье и гардеробе.

— Для того чтобы иметь кухарку и сиделку, дорогая мадам, не нужно жениться, — отшучивался он.

Турвилль отвечала громким хохотом.

— А для чего же тогда нужно жениться?! — восклицала она и отправлялась на кухню подгонять Колетт.

Колетт нисколько не обижалась: приготовить для Армана поднос с едой было для нее истинным наслаждением.

Сегодня у мадам Турвилль были для Армана новости.

— А знаете, господин Арман, что вас в гостиной дожидается некая молодая особа? Я говорила ей, что когда вы вернетесь домой, то будете очень заняты, но она заупрямилась и стала дожидаться вашего прихода.

— Молодая особа — ко мне? — удивился Арман, пробегая пальцами по своим курчавым каштановым волосам.

Мадам наклонилась и зашептала ему на ухо:

— Это та самая особа, с которой вы давно расстались. Ваша старая подружка. Вот почему я разрешила ей подождать. Понимаю, вам это не очень-то приятно, но что мне было делать?

Арман покраснел и явно смутился. Он сразу догадался, о ком идет речь. У него была всего лишь одна «подружка», с которой он встречался более или менее регулярно. Это, конечно, Ивонн. Они расстались вот уже как полгода — перед самым Рождеством. Он сказал ей, что им не стоит больше встречаться, поскольку она может слишком привязаться к нему. Инстинкт подсказывал Арману, что Ивонн — девушка не для него и у него никогда не хватит духу сделать ей предложение.

Ивонн закатила ему такую душераздирающую сцену, что Арман запомнил ее, наверное, на всю жизнь. У нее были все задатки стопроцентной истерички, и он понимал, что с такой женщиной вряд ли будет счастлив. Иногда ей удавалось выглядеть привлекательной — веселой и сексуальной, но даже в эти моменты ей не доставало элементарной воспитанности. До утонченной и романтичной Рейни Оливент ей было как до неба. К тому же Ивонн была на три года старше Рейни. У нее были прекрасная фигура, рыжие волосы и вдобавок изумительно белая кожа. Арман несколько раз писал ее портрет. Увы, всякий раз неудачно: Ивонн и минуты не могла высидеть спокойно. В отличие от Рейни, которая позировала, как профессиональная модель, она не обладала благородной сдержанностью и степенностью.

И что Ивонн понадобилось? Проходя в гостиную через комнаты мадам Турвилль, наполненные запахами чеснока и сушеных овощей, Арман был не столько взволнован, сколько раздражен. Ему совсем не хотелось снова лицезреть Ивонн. Его мягкая и чувствительная натура не выносила ее порывистости: Ивонн норовила усесться к нему на колени и со слезами умоляла ее не бросать. Положение усугублялось тем, что девушка была сиротой. У нее не было ни отца, ни матери. Только парализованный дедушка… Но работа у нее была вполне приличная. Она еще подрабатывала в шикарном косметическом салоне в Каннах.