Сладкая горечь

У Елены не было времени отвечать, и, продолжая креститься, она поспешно отправилась по своим делам. Мать Рейни выглянула из стрельчатого окна.

— Доброе утро, — сказала она Арману, а когда тот поднялся в будуар графини, рассказала о том, что ей было известно.

— Но, Боже мой, где же была Рейни? — вырвалось у молодого француза. — Что заставило ее в такой час выйти из дома?

— Вот этого мы и не можем понять. Тут какая-то загадка. Она как будто помешалась, сделалась, как лунатик. Вышла из дома, пока все спали, и попала под грозу. Еще счастье, что ее не убило молнией. Eе напугал какой-то бродяга на дороге. Об этом она рассказала мне утром, когда пришла в себя.

— Боже милостивый, — вздохнул Арман.

— Она насквозь промокла. Мы нашли ее лежащей на лестнице. Доктор и сиделка всю ночь хлопотали над ней, сбивали температуру лекарствами и холодными компрессами. Температура подскакивала за сорок!

— Боже милостивый!

— В бреду она произнесла ваше имя. Она звала вас, — закончила рассказ миссис Оливент.

Она выглядела очень уставшей и сильно постаревшей. Арман нервно взъерошил пальцами волосы. Было видно, что Рейни ему бесконечно дорога. Это растрогало миссис Оливент.

— Да, — сказала она, — судя по всему, вы ей нужны, но мы не послали за вами сразу, потому что она заснула, а доктор не велел ее беспокоить. Положение серьезное, но уже не критическое. У Рейни и в детстве бывали подобные лихорадки. Особенно во время грозы.

— Она такая нежная! — пробормотал Арман.

— Но на этот раз, я уверена, что-то взволновало ее, — продолжала миссис Оливент. — Мне она не говорит. Из нее слова не вытянешь. Но я знаю, что у нее была посетительница. Какая-то леди. Наверное, она и сообщила ей нечто такое, что потрясло дочь… К тому же Рейни весьма тронуло ваше письмо. Я видела, как она его читала…

— Спасибо, мадам, — тихо сказал Арман. — А кто была та посетительница?

— Кажется, француженка. Мадам Тибо, если я не ошибаюсь…

Услышав это имя, Арман обомлел. Потом проговорил едва слышно:

— Ивонн Тибо?

— Вы ее знаете? — полюбопытствовала миссис Оливент.

— Да, — запинаясь, ответил Арман, — я ее знаю.

Внешне он был вполне спокоен, но в душе у него разразилась настоящая буря. Так, значит, это Ивонн пожаловала в Шани и устроила здесь скандал! Какая низость! Что же она наговорила Рейни? Наверное, нагромоздила горы лжи… Эта гнусная клевета и подкосила бедную Рейни.

— Мадам, умоляю вас разрешить мне хотя бы на минуту повидаться с Рейни, — проговорил Арман. — Это совершенно необходимо. Вы мне верите?

Миссис Оливент ласково потрепала его по плечу.

— Конечно, мой мальчик. Но не задерживайтесь слишком долго. Она еще очень слаба, и у нее жар. Как только поправится графиня, мы все немедленно поедем в Лондон. Доктор де Витт уверял меня, что моя мать скоро встанет на ноги. У нее уже полностью восстановилась речь.

— Слава Богу, — кивнул Арман, но его мысли были заняты Рейни.

Через минуту он уже стоял у постели любимой. Сиделка деликатно удалилась в ванную комнату.

Когда Арман увидел, в каком состоянии находится девушка, у него сжалось сердце. Шторы были опущены, и в комнате царил полумрак. Худенькая, бледная Рейни лежала среди пышных подушек, отчего ее хрупкое тельце казалось совершенно воздушным. На ее щеках горело два болезненных пятна. Арман взял ее горячую руку в свои ладони. Большие серые глаза Рейни остановились на его лице, и девушка едва заметно улыбнулась.

— Арман… бонжур… Я не ожидала, что ты… придешь…

— Как я мог не прийти! — пробормотал он.

— Посиди со мной немножко, — попросила она.

Он осторожно присел на край кровати, не выпуская ее горячей руки.

— Рейни, деточка моя… что произошло? Почему ты отправилась гулять ночью в грозу?

Из-под ее длинных ресниц выкатилось две крупные слезы.

— Мне было так… плохо… — прошептала она.

— Но мне казалось, что ты, наоборот, счастлива, что приняла решение вернуться в Лондон к…

— К Клиффу? — договорила она за Армана. — Да, я тоже так думала. Но прошлой ночью я поняла, что все во мне тянулось к тебе, Арман… Я так высоко ценила тебя…

Его сердце бешено заколотилось. Она говорила о нем в прошедшем времени, и это было ужасно.

— Ты изменила свое мнение, да?

— Я не знаю… Кажется, сейчас я вообще не могу ни о чем думать… И ни о ком…

— Но это так на тебя непохоже! — быстро вставил он. — Прошу тебя, скажи мне прямо, что тебе наговорила обо мне мадам Тибо?

— Так ты знаешь… что она приходила? — задыхаясь, проговорила Рейни.

— Твоя мать мне сказала.

— Тогда ты должен знать и о том, что она мне рассказала.

— Нет, Рейни. Ивонн Тибо способна наговорить Бог знает чего. Но я готов сказать тебе всю правду. Клянусь Богом, что никогда в жизни не солгу.

Рейни кивнула. В это утро она была едва жива и совершенно опустошена. Казалось, что в ее душе больше нет места никаким чувствам. Не то чтобы ей хотелось видеть Армана, но все же она ощущала что-то похожее на успокоение. Рейни снова видела перед собой Армана, и вера, подорванная мадам Тибо, медленно возвращалась.