Сладкая горечь магии

На миг Рэн задумалась. Тэмсин не выглядела озадаченно – напротив, ее лицо отражало… надежду? Но это, конечно, ерунда. Всего несколько часов назад ведьма была так близко, что ей ничего не стоило сделать последний шаг – и все же медлила. Ей не нужна была Рэн. Не могла быть нужна.

– Я про любовь к отцу, – пояснила Рэн, подавляя трепет в груди. Тэмсин будто бы расстроилась. – Если только… – Исток не договорила. Отвага покинула ее так же внезапно, как и пришла.

– Если только что? – настаивала ведьма.

– Ничего, – быстро ответила Рэн. Она не справлялась. Не справлялась со всем этим. – Просто забери ту любовь, которую я тебе обещала, и покончим с этим.

– М-м. – Тэмсин выглядела задетой.

Рэн вздохнула – громко, тоскливо. Она ненавидела себя за то, что тратит впустую последние часы вместе. За то, что ставит Тэмсин в неловкое положение. За то, что так долго думала о ведьме, хотя следовало беспокоиться об отце. За то, что вечно предпочитала долг собственным желаниям. Все это привело ее в никуда и не оставило ничего, кроме печали.

– Ты какая-то странная, – раздался откуда-то издалека голос Тэмсин. – Что с тобой?

Любовь была силой могущественной и ужасной. Рэн не собиралась питать ее. Если она не признает свои чувства даже перед самой собой, то и в счастье себе не придется отказывать.

Снова.

Раз за разом Рэн запрещала себе мечтать, основываясь лишь на том, чего, как ей казалось, от нее ждут. Она жертвовала всем, не дожидаясь ничьих просьб, и ее помощь другим разрушала ее саму. Медленно, но верно до Рэн доходило, что скоро она будет состоять из сплошных жертв.

– Рэн. – Тэмсин опустила руку на ее плечо.

Рэн в отчаянии уставилась на ведьму, спрашивая себя, когда она уже разрешит себе брать от мира то, чего жаждет.

– Я… – Рэн хотела взять Тэмсин за руку, но ведьма осторожно отступила назад, глядя на нее со скорбью:

– Я не могу.

Рэн поняла, что еще не утратила способности чувствовать боль. Сердце с треском разбилось, посылая мурашки по всему телу. Живот скрутило, кровь застыла.

– Почему? – Исток уже не шептала, а молила.

– Я не могу так поступить с тобой. – Тэмсин шагнула вперед, коснулась ладонью щеки Рэн – ее кожа была прохладной. Прохладной, но не ледяной. Что-то изменилось.

– Как поступить? – прошептала Рэн в ладонь ведьмы. Сердце колотилось до головокружения. Хотелось заорать, что Тэмсин может делать с ней что угодно, и она ни капельки не будет против.

– Я не могу забрать твою любовь к отцу, – ответила Тэмсин, проводя длинными пальцами по спутанным волосам Рэн, – ведь тебе будет больно. А я не хочу причинять тебе боль.

Этого Рэн не ожидала. Она думала, что Тэмсин заметила, как Рэн на нее пялится – с таким голодом, будто хочет сожрать. Она полагала, что ведьма собирается отвергнуть ее чувства. Но она не была готова к тому, что мир просто возьмет и замрет. Рэн и мечтать не смела о том, чтобы Тэмсин смотрела на нее с такой нежностью, с таким… трепетом.

– Почему?..

– Потому, что… мне кажется, я в тебя… влюбляюсь.

Невероятность сказанного обожгла Рэн еще до того, как ведьма закончила. На языке стало кисло. Желудок бунтовал как беспокойное море.

– Это не смешно, Тэмсин.

В уголках глаз жгло. Рэн едва выговаривала слова сквозь комок, твердеющий в горле.

– Совсем не смешно.

Слезы намочили щеки и покатились вниз, скользя по подбородку и обрушиваясь на лесную подстилку. Рэн знала, что плач ей не к лицу, но после того, как Тэмсин решила посмеяться над ее чувствами, все стало неважным.

Исток яростно втягивала воздух. Она осмелилась надеяться… счесть себя особенной. Той, кто сможет побороть проклятие Тэмсин – как бывает в сказках. Но с чего бы? Очевидно, она не заслужила даже такой малости, как уважение. Какая из нее героиня? Так, дурочка, над которой можно шутить.

Путь, что они проделали вместе, ничего не значил. Ничего не изменил. Тэмсин осталась такой же жестокой, холодной и бесчувственной. Рэн вытерла рукавом слезы и нечаянно взглянула на Тэмсин. Ведьма ошеломленно замерла.

– Да что такое? – Тэмсин с ужасом глядела на всхлипывающую Рэн. – Я… сделала что-то не так?

– Если ты хотела, чтобы я почувствовала себя дурой, то у тебя отлично получилось! – отрезала Рэн сквозь всхлипы.

– О чем ты? – Ведьма подалась вперед, но исток пятилась, пока не прижалась спиной к грубой коре дерева.

– Ты никого не можешь любить! Что хорошего в том, чтобы делать вид? Особенно если учесть, что я… – Она умолкла, слезы все катились по лицу. Выудив носовой платок из кармана, она совершенно неизящно высморкалась.

Тэмсин мяла плащ.

– Я понимаю, как все это звучит. – Ведьма шагнула вперед. Рэн еще сильнее вжалась в кору дерева. – Но… мне кажется, что я люблю тебя, и еще… – Тэмсин набрала воздуха, – что ты тоже меня любишь.

Рэн кусала и без того израненную губу.

– Разве?

Она ненавидела свой холодный, отстраненный тон. Все должно было быть не так! Чувства – это важно! Их нужно выражать медленно и осторожно. Нежно! А Тэмсин просто швырялась своими не раздумывая. Безрассудная – как, впрочем, и всегда!

Тэмсин с прищуром взглянула на нее:

– Думаю, да.