Сладкая иллюзия

Эмму вновь охватило беспокойство. Ее брови сошлись на переносице, когда она попыталась осмыслить слова Дерика. Получить прямой ответ от шпиона было так же сложно, как решить диофантово уравнение.

– Значит, ты хочешь сказать, что больше не веришь в существование предателя. Но что тогда случилось с Фарнзуэртом?

– Нет. Я сказал «больше нет», поскольку уверен, что предатель мертв, – ответил Дерик. – Но у него мог быть сообщник. Тот, кто понял, что Фарнзуэрт за ним охотится и застал его врасплох. Мне нужна твоя помощь в установлении личности этого человека.

– Подожди-ка. – Эмма понимала, что Дерик явно чего-то недоговаривал. – Откуда тебе известно, что предатель мертв? Ты знаешь, кто он? И если тебе требуется моя помощь, то почему не рассказал всю правду в самом начале? Ты должен был понимать, что я окажу тебе всяческое содействие.

Взгляд Дерика стал еще более непроницаемым, если это вообще было возможно, и зародившаяся в сердце Эммы тревога начала разрастаться до невероятных размеров.

– Сейчас для нас главное поймать этого сообщника. Неизвестно, что он может предпринять теперь, когда знает, что за ним охотятся. Остальное – дело Военного министерства.

Беспокойство Эммы вылилось наконец в вспышку гнева.

– Военное министерство, черт бы его побрал, – выпалила она и тут же покраснела, устыдившись собственной грубости. – Главное, чтобы ты перестал уклоняться от ответов. Как мог ты скрывать от меня правду все это время?

Господи, какой же она была дурой… Пыталась уговорить Дерика работать с ней вместе, помочь ему обрести новую цель в жизни. Как он, должно быть, потешался над ее наивностью.

– Если тебе нужна помощь, начни рассказывать мне правду, – потребовала Эмма. – Как должен был сделать сразу.

– Ты забыла, что одного моего слова в коллегию мировых судей будет достаточно…

– Да жалуйся, – выпалила Эмма. Она больше не боялась его угроз. Вообще-то они пугали Эмму лишь потому, что Дерик вел себя как настоящий шовинист, испорченный аристократ, уверенный в том, что женщине не под силу даже зашнуровать собственные ботинки. Но теперь она знала, что Дерик вовсе так не считает.

Леди Уоллингфорд замерла, а ее гнев остыл. Дерик не считал ее ни на что не способной, и, тем не менее, продолжал ей угрожать. Желая таким образом заставить ее позволить ему «помогать» ей. Но почему он так поступает? Почему вмешивается в ее расследование?

– Ты же не думаешь, что смерть Молли имеет какое-то отношение к твоему расследованию, правда?

Дерик настороженно посмотрел на Эмму.

– Нет, – ответил он. – Я считаю, что смерть Молли… это всего лишь результат ссоры любовников.

– Тогда из-за чего ты так живо ею интересуешься? Так настаиваешь на том, чтобы я позволила тебе участвовать в расследовании? – Эмма опустила взгляд вниз, совершенно не замечая, что снова энергично потирает ладонь в попытке вспомнить все предыдущие беседы с Дериком. – Разве что ты пытаешься подобраться поближе ко мне. Но ведь это бессмысленно, если только ты не считаешь, будто мне известно…

Эмма ошеломленно охнула и, вскинув голову, посмотрела на Дерика.

– Ты же не думаешь, что этим предателем могу быть я?

По лицу Дерика пробежала тень. Человек, увидевший его впервые, ничего бы не заметил, но от Эммы не ускользнуло то, как он еле заметно поморщился, и теперь она стояла, точно громом пораженная.

– Но это же просто смешно! Я никогда не покидала Дербишира. Помимо своего привычного окружения я общалась лишь с путешественниками, заезжающими в наши края. Да и это общение можно назвать более чем скудным, ибо приезжих интересуют лишь красоты здешних мест. Исключение составляет лишь мистер Стаббинс.

– Такая мысль пришла мне в голову лишь на мгновение, – пробормотал Дерик.

– Ты вообще не должен был предполагать подобное. – Эмма раздраженно махнула рукой. – Все сведения о войне я получала из газет. А если и узнавала что-то кроме этого, то только от… – Слова застряли у Эммы в горле, и она ошеломленно посмотрела на Дерика. – От своего… брата.

Рука Эммы безвольно повисла, когда отвратительная правда всплыла, как недостающее число, необходимое для решения сложной задачи.

– Ты использовал меня, чтобы подобраться к моему брату? – Собственный голос показался Эмме каким-то чужим.

По скованной фигуре Дерика и сочувственному блеску в его глазах Эмма поняла, что ее догадка верна.

Сначала ее обуяла ярость, злость на Дерика и на себя саму. Если бы она не была ослеплена своей детской влюбленностью, то трезво оценила бы внимание Дерика к своей персоне или хотя бы задумалась о причинах его интереса.

Но нет. Она видела его таким, каким ей хотелось его видеть. Мальчиком, которого она когда-то знала, превратившимся в благородного героя войны и нуждающегося в том, чтобы его душу излечили. Она делала выводы и рассматривала каждое его слово и поступок так, как было удобно и выгодно ей, чтобы вставить в придуманное ею же самой наивное уравнение, решив которое, она смогла бы мечтать о своем счастливом будущем с любимым.

Грудь Эммы пронзила такая острая боль, что от нее защипало горло, нос и глаза.