Сладкая любовь (ЛП)

Я рассеянно потираю боль в груди. Сиси смотрит на меня, ухмыляясь:

— Ты бы видел, как Елена кричала на маму. Она даже не испугалась.

Держу пари, что нет.

Я прочищаю горло.

— Думаю, может быть, нам стоит съездить на Кони-Айленд на следующей неделе? Хватит нам волнений на один день. Может быть, мы сегодня просто посидим, посмотрим кино и съедим всякую дрянь, а?

Она протягивает руку и берет меня за руку.

— Я с удовольствием, папочка. — Поглаживая ее волосы, я улыбаюсь ей сверху вниз, прежде чем отойти. Когда выхожу из ее комнаты, она кричит:

— Ты можешь позвать Елену, чтобы она тоже пришла?

Так или иначе, думаю, она любезно откажется. Не то чтобы я винил ее за это. Я засранец. Вместо того чтобы сказать об этом Сиси, я отвечаю:

— Я позвоню ей, обязательно.

Но она не отвечает.

Ни в один из тех восемнадцати раз, когда я звоню. 

ГЛАВА 38

Елена

Мне потребовалось больше часа ходьбы, чтобы осознать, что я понятия не имею, где нахожусь. К счастью, мой сотовый, который звонит каждую минуту или около того, находится в моем кармане. Вызываю такси и терпеливо жду его, сидя на каменной ограде роскошного особняка. Какая-то женщина выходит из дома, делая вид, что забирает почту, но вижу, что она смотрит на меня добрым взглядом.

Волна раздражения захлестывает меня, но я подавляю ее. Встав, поворачиваюсь к женщине и улыбаюсь.

— Простите. Я не собиралась здесь сидеть. У меня просто немного болят ноги.

Женщина подходит ко мне. На вид ей лет пятьдесят, глаза добрые.

— Ничего страшного. Сиди, если тебе нужно, куколка.

У меня сжимается горло, и я выдыхаю:

— Я долго шла.

В кармане звонит телефон. Вытаскиваю его.

Звонит Макс.

В отчаянии смотрю на дисплей.

Женщина подходит ближе.

— Ты в порядке, милая?

Этот простой вопрос вызывает у меня бурю эмоций. С вибрирующим телефоном в руке, слезами, заливающими мое зрение, я всхлипываю:

— Я почти уверена, что мой парень только что порвал со мной.

Женщина издает горлом понимающий звук, прежде чем сесть рядом со мной на забор.

— Ах. Юная любовь. — Она гладит мою руку, ее светло-розовые ногти безупречны. — Я уверена, что все будет хорошо. Если нет, то в море полно другой рыбы.

Подавляя очередной всхлип, я шмыгаю носом.

— Но они не похожи на Макса. — Я смотрю на нее. — Это он. Моя сахарная эйфория.

Мой телефон звонит снова и снова, и женщина кивает на сотовый в моих руках.

— Похоже, кто-то очень старается с тобой связаться.

Понизив голос до шепота, я говорю ей:

— Мне сейчас не очень хочется с ним разговаривать.

Она молча сидит рядом со мной, ее присутствие — опора, о которой я и не подозревала, что нуждаюсь от этой женщины, которую даже не знаю.

— Знаешь, когда мы были моложе, у моего Стэна был дар говорить ужасные вещи в гневе. Вещи, которых он не имел в виду, но которые все равно причиняли мне боль.

Я использую свой рукав, чтобы вытереть слезы.

— Что вы делали?

Она улыбается мне, ее глаза полны мудрости.

— Прощала его. Каждый раз.

Я морщу нос.

— Не знаю, смогу ли я это сделать.

Она слегка пожимает плечами.

— Ты когда-нибудь говорила что-то, чего не следовало говорить? Что-то, что причиняло кому-то боль, не желая этого?

Я? Да, было. Не раз. Я киваю, и она спрашивает:

— Как ты себя при этом чувствовала?

— Как дерьмо, — шепчу я.

Она издает тихий смешок.

— Именно. Вот так твой кавалер, Макс, твоя сахарная эйфория, чувствует себя прямо сейчас, ты бы хотела, чтобы он чувствовал себя еще хуже из-за этого?

Я отрицательно качаю головой.

— Я не говорю, чтобы ты бежала к нему с распростертыми объятиями, милая. — Она подмигивает, нитка жемчуга на ее шее блестит на солнце. — Нет ничего плохого в том, чтобы немного испытать чувство вины. Иногда молчание — лучшее наказание, которое женщина может показать мужчине.

Перед домом останавливается такси, и мы обе встаем. Я поворачиваюсь к ней.

— Вы со Стэном все еще вместе?

— В глубине души, да. — Она грустно улыбается. — Он умер девять месяцев назад, и я очень по нему скучаю. — На ее лице появляется искреннее выражение грусти. — И все бы отдала, чтобы снова услышать его голос, даже если бы это были те обидные слова, потому что я бы простила его снова и снова. Думаю, можно сказать, что Стэн был моей собственной сахарной эйфорией.

Мудрая женщина. Я протягиваю ей руку.

— Меня зовут Елена.

Она мило улыбается и нежно берет меня за руку.

— Я Марта Мэй. Но, пожалуйста, зови меня Мэй.

Я сжимаю ее руку.

— Спасибо за беседу.

Когда я иду к такси, она кричит:

— Елена, любовь — это не гордыня. — Когда я поворачиваюсь, она добавляет, слегка наклонив голову: — Иногда тебе приходится отбросить свою гордость ради любви. Но те времена, с правильным человеком, полностью стоят того. Помни об этом, дорогая.

Мягко улыбаясь, я сажусь в такси и сообщаю адрес своей квартиры. Когда такси отъезжает, Мэй, улыбаясь, машет мне рукой. Я прислушиваюсь к словам мудрой женщины.

Любовь — это не гордыня.

Макс

Ник пристально смотрит на меня, мускул на его челюсти тикает.

— Мэдди? Мама Сиси? Эта Мэдди?

Я киваю, потягивая пиво. Подношу его к губам и произношу:

— Она самая. — Прежде чем сделать глоток.