Сладкая ночка

У сидящих у костра, во всяком случае, у двоих из них, вид был, надо сказать, довольно бандитский. То есть бандитский по нашим российским меркам. Это означает, что они в отличие от дочерна загорелых, сухих, поджарых бандитов-арабов, сверкающих зубами и кинжалами (так в моем представлении должен выглядеть арабский бандит), были изрядно упитаны и вальяжны. Наряд их поражал эклектичностью. На них были просторные шорты до колен, кроссовки, огромного размера майки и популярные в Салтыковке и примыкающих регионах жилеты с множеством карманов. Довершали наряд арабские клетчатые платки, именуемые в народе арафатками. Третий, безусловно, был арабом в белой галабийе с типичной тунисской внешностью.

Подобравшись еще ближе, мы сумели расслышать их разговор.

— Ну что, старичок, думал когда-нибудь, что заночуешь в Сахаре? — спросил огромных размеров мужик на чистом русском языке. Конечно, его язык филолог вряд ли назвал бы чисто русским, но мы с Кирой возбужденно сжали друг другу руки.

— Красота… — мечтательно потянулся второй.

— Мустафа, по стопарику примем? Холодает… — предложил один из наших, почесывая голову под арафаткой.

— Нет, хватит уже. Не могу больше. — Мустафа определенно уже нарушал заветы Корана. Он переворачивал жарившееся на углях мясо.

— Давай, Василий, — распорядился крупный мужик, расставляя стаканы.

Запах жареного мяса и знакомый вид выпивающих мужиков окончательно расслабили меня, и я вышла на свет, держа за руку Киру, испытывающую определенные сомнения.

— Ребята, водочкой не угостите? — как ни в чем не бывало спросила я, подсаживаясь к костру, — а то холодает.

От изумления тот, которого называли Василием, лил водку мимо стакана.

— Оба-на! — отреагировал второй. — А ты мне втюхивал, что на сотни километров ни души!

Его возмущение было адресовано проводнику.

— Вы кто, в натуре? От трехдневного каравана отбились?

Проводник решительно замотал головой:

— Это невозможно! Гиды и проводники за туристов отвечают головой! Это все равно что я бы вас потерял!

— Нас захочешь, не потеряешь, — очнулся Василий.

— Ну, короче, нам нальют здесь или кого другого искать? — нагло спросила я.

Мужики заржали.

— А реально клево девчонок наших встретить, а то что по пустыне чисто мужской компанией париться! — восхитился большой. — Меня Вова зовут, его Василий, а это Мустафа, он из турагентства.

— А я Лиля, она — Кира.

Кира до сих пор не произнесла ни слова.

За знакомство мы приняли по рюмке и закусили мясом.

— Девчонки, а что вы, в натуре, здесь делаете? — спросил Вова. — И одежка, гляжу, на вас местная. Неужто пешком потерялись? А мы думали, у нас самый крутой экстремальный тур — три дня по Сахаре на верблюдах.

— От мужа сбежали, — сказала я почти правду.

— А как же вас угораздило? — поинтересовался Василий. Он бросал на меня недвусмысленные взгляды и подливал водку.

— Да, — принялась врать я, — когда учились, говорил богатый, дом большой, денег немерено, буду, как султанша, жить. А сам привез в пустыню, в деревне пять домов, ну он, конечно, самый богатый — пара верблюдов, десяток коз да куры. Ни света, ни телевизора, вообще ничего. Заставил меня за животными ухаживать, я, что ли, для этого философский факультет заканчивала?

— Надо же, философский! — восхитился Василий, подбираясь поближе ко мне. — Ну, солнце мое, ты даешь!

— Да, философский. Через год привез еще одну такую же дурочку — вот ее, — показала я на Киру. — Нравится ему, видите ли, жениться на русских, долгими сахарскими вечерами Москву вспоминать. Заставил нас финиковый самогон делать. А ему, мусульманину, много не надо, стакашку принял — и давай куролесить!

— А что же вы, девчонки, на пару его устроить не могли? — спросил Вова.

— Ах, — вздохнула я, — если бы только его. Еще когда он меня привез, оказалось, есть у него уже жена! Ведьма, мало поискать… Его мамаша, недовольная, что привез неместных, на пару с этой ведьмой чуть со свету нас не сжили. Ее вот, — я показала на Киру, — заставляли жить с козами в хлеву, да?

Кира вспомнила козлятник и энергично закивала:

— Звери! А муж, когда финиковой водки напьется, драться лезет… — Кира продемонстрировала старый синяк, полученный при падении в яму.

— Суки! — эмоционально воскликнул Вова.

— Надо будет жене рассказать, как иностранцы со своими бабами обращаются, — решил Василий. — А то моей все не так: летишь не так, свистишь не так…

Мустафа с недоверием на нас посматривал.

— Что, и водку пил? — спросил он.

— Как насос! — уверенно подтвердила Кира.

— Он же мусульманин…

— Так в Москве ж учился! — хором воскликнули мы, свято веря, что после нескольких лет, проведенных в России, никакие религиозные или нравственные запреты не удержат от употребления спиртосодержащих напитков.

— Так! — поднялся Вова. — Едем туда и разбираемся и с мужиком, и с его бабами!

— Правильно! — присоединился к нему Василий. — Будут знать, как наших девчонок обижать!

Мустафа схватился за голову:

— Нет, мы не можем!

— Слабо?!! — завопили мужики.