Сладкая ночка

Иногда казалось, Катуса готова пойти мне навстречу, казалось, мои вопросы будут восприняты благосклонно. Кира. Я с ужасом представляла свою подругу, избалованную и не приспособленную к лишениям, в яме, одну, без еды, без элементарных удобств, к которым с детства привыкает любой человек.

— Катуса, — осторожно попросила я женщину, — ты не могла бы мне помочь?

Палестинка развернулась и внимательно посмотрела на меня. Ее жесткое обветренное лицо застыло.

— Кира… Она сидит в яме. Она моя подруга, очень близкая, можно сказать, единственная. Мы можем что-нибудь для нее сделать?

— Еврейка? — презрительно выплюнула Катуса. — Даже если бы могла, не стала бы облегчать ей жизнь. И еще: есть приказ полковника. Она будет в яме, пока ты не сделаешь то, что должна. Если мы будем нарушать приказы, все наше движение погибнет.

Из ее слов стало ясно, что этот вопрос больше не подлежит обсуждению. Но я обязана была что-то придумать. Я чувствовала себя виноватой в том, что Кира угодила в эту историю.

Вечером меня под конвоем приводили в палатку, вернее, я приползала и падала на старое одеяло, не в силах двигаться, говорить, есть. Тело ломило и болело, словно меня каждый день пропускали через гигантские жернова. Я охала и стонала, а Ясмина только посмеивалась, ведь она прекрасно знала, что это такое.

— Ладно, не преувеличивай, все не так уж страшно, — уговаривала она меня. — Я видела и хуже. Ты проходишь курс для начинающих. Это полная ерунда. Неясно только, зачем они тебя готовят, ведь любая из Пантер считала бы за честь…

— Ой, ну какая честь! — раздраженно перебила я. — Меня вынудили, моя лучшая подруга у них в заложниках! И уж не приходится сомневаться, что они ее убьют, если я сделаю что-нибудь не так.

— Так кто же ты, что именно от тебя они потребовали?

Я вздохнула и поколебалась. Кажется, скрывать что-либо уже не имело смысла.

— Поверь, Ясмина, если бы еще недавно кто-нибудь сказал мне, что я попаду в такой переплет, я бы рассмеялась ему в лицо. Я русская, ну, не совсем русская, из России. Мое имя — Лейла, но друзья зовут меня Лилей, так привычнее.

— Русская?! Как Ваня? Но ты вовсе не похожа… И ты можешь с ним разговаривать? Ах, какая счастливая! И ты научишь меня говорить по-русски? Я так хотела бы сказать ему на его языке: «Я люблю тебя! Я твоя!» — Внезапно Ясмина погрустнела и добавила: — Только я больше никогда его не увижу и никогда ему этого не скажу…

Я погладила девушку по волосам, ну чем я могла ее утешить?..

— Я ученый-египтолог, — продолжала я, — расшифровываю древние тексты, занимаюсь историей Среднего Царства. Знаешь, что это?

Потрясенная Ясмина покачала головой:

— Ну, конечно, древняя история ни к чему суперохранникам и боевикам. Словом, как ты понимаешь, я не имею никакого отношения к заговорам, террористам, политике вообще в любом виде.

Ясмина в полутьме только сверкала глазами, ожидая продолжения.

— В Египте со мной случилась очень странная история. Погиб человек, которого я любила, — я не стала останавливаться на этом подробнее, чтобы сосредоточиться на фактах. Мысли об Абдул Азизе разрывали мне сердце. — Ко мне в руки попала вещь, представлявшая большую ценность для определенных сил, ну, ты понимаешь.

— Для врагов Лидера? — с замиранием спросила Ясмина.

— Можно сказать и так. Я не поняла тогда, что это. Но со мной стали происходить разные неприятные вещи. Потом я поехала в Лондон на конференцию, и вот с тех пор начался совершенный кошмар…

— Лондон, гнездо врагов! — злобно выкрикнула Ясмина. Наверное, ей все-таки здорово промыли мозги.

— Ну да… — я не стала ей перечить, все равно невозможно разрушить то, что вколачивалось годами. Просто эта девочка видела только то, что ей хотели показать, и слышала только одну сторону. — Мне пришлось приехать в Триполи под чужим именем, а потом меня обвинили в убийстве и посадили в тюрьму. Выхода не было.

— А ты действительно убивала? — с любопытством спросила Ясмина. В ее словах не звучало ноток ужаса, который испытал бы в подобной ситуации любой человек. Она спрашивала как специалист, интересующийся, способен ли собеседник выполнять такую работу.

— Нет, конечно! Меня подставили, чтобы не было другого пути, чтобы я была счастлива уже тем, что нахожусь здесь, а не в полицейских застенках! А теперь они хотят, чтобы я убила одного человека в Лондоне.

— Врага? — для Ясмины весь мир делился на врагов и сторонников Самого. Интересно, к кому она отнесла бы меня?

— Для них — врага. А чтобы я сделала все, как им надо, они привезли сюда мою лучшую подругу и посадили ее в яму.

— Да… — сочувственно вздохнула Ясмина, — и что же ты собираешься делать? Убьешь?

— Не знаю, — честно призналась я.

Катуса продолжала тренировки со мной, но я больше ее ни о чем не просила. От нее веяло такой непоколебимостью и жесткостью, что казалось, любые проявления человеческих чувств ей чужды. Я знала, что это не так. Но мне Катуса помочь не могла. И не хотела. Сидящая в яме еврейка ее волновала не больше, чем овца, привязанная перед лавкой мясника.