Сладкая отрава (СИ)

Пока Примроуз занимается Хоторном, сам он пялится на меня. Я отвечаю таким же не особенно дружелюбным взглядом. Мы будто два быка, которые готовы драться до крови.

– Я смотрю, у тебя и самого в запасе девять жизней, – язвлю я, вспоминая, как Хоторн потешался над тем, что мне неоднократно удавалось избегать смерти.

– Ты же не надеялся, что я преставлюсь раньше тебя, оставив Китнисс без защиты? – с презрением отвечает он.

Я завожусь с пол оборота.

– Китнисс не понадобится твоя защита! – выкрикиваю я.

– Теперь-то уж точно нет! Молодец Койн, что упрятала тебя во Второй!.. Аййй!!.. – из горла Гейла рвется крик, переходящий в болезненный стон.

Похоже, наш спор пришелся Прим не по вкусу, и она не нашла другого способа прервать перебранку, кроме как плеснуть немного зеленки на рану Хоторну.

– Больно же! – ревет он, на что девушка, невинно хлопает ресницами.

– Питу тоже больно, – заявляет она.

Хотя мне не понятен смысл ее слов – вряд ли Прим имела в виду мои повреждения после драки и падения, – однако Гейл, похоже, понимает намек и замолкает, бросив на меня уничтожающий взгляд.

– В его случае, муки совести справедливы… – бурчит Хоторн. – Он, между прочим, мог и убить Китнисс, – произносит он громким шепотом.

Я пристыжено молчу. Охотник прав – я не понимал, что творю. Было время, когда я мечтал о смерти Сойки… С силой сжимаю челюсти: противно признавать, что я действительно был угрозой для Китнисс. А может, и сейчас ей остаюсь??

– Гейл, пожалуйста, – чуть мягче говорит Прим. – Мы ведь обсуждали это…

Против воли, но я злюсь. Теперь и у этих двоих секреты от меня!? Время течет, люди меняются, а я все равно, раз за разом, остаюсь не у дел. За моей спиной плетутся интриги, звучат шепотки и замалчиваются тайны.

– Ну, поделитесь тогда уж и со мной, что вы там обсуждали?! – требую я.

Прим и Гейл переглядываются, Хоторн начинает говорить первым.

– Твои мозги, Мелларк, они ведь до сих пор не в порядке? – ехидно уточняет охотник.

Примроуз хмурится.

– Гейл Хоторн! Если ты сейчас же не прекратишь нападать на моего пациента, я буду вынуждена залить твою рану кислотой, чтобы отвлечь от Пита, – заявляет она.

Мы оба удивленно смотрим на нее, а Гейл неловко ерзает на койке, словно старается отползти от девушки, все еще склонившейся над ним.

– Ты не сделаешь этого! – говорит Хоторн, но в его голосе угадываются сомнения.

– Ты слишком добрая для этого, – невольно вставляю я свои пять копеек, хотя я тоже ни в чем не уверен. За годы, что я не видел Примроуз, она сильно повзрослела: изменилась и внешне, и внутренне.

Девушка прикусывает губу и закатывает вверх глаза, будто всерьез размышляет над тем, совершить ли ей злодеяние над охотником. Мы с ним оба молчим – выжидаем. Наконец, Прим мило улыбается и хитро говорит:

– Пожалуй, да, я добрая, – сообщает она. – Но не перегибайте палку, а то могу начать мстить обоим.

И я, и Хоторн дружно киваем, соглашаясь не скандалить при ней, хотя исподтишка все-таки обмениваемся с ним хмурыми взглядами.

***

В больнице я торчу уже неделю и от общества Хоторна мне просто некуда деться: так или иначе, но нам приходится общаться. Прим упорно отказывается даже слышать о том, чтобы расселить нас в разные палаты. Говорит, что ей так удобнее присматривать за обоими, только вот мне кажется, ее планы куда коварнее, но от того и менее осуществимы – помирить меня и охотника. Я не знаю «что» должно произойти, чтобы мы перестали ненавидеть друг друга.

Хотя… Бывают времена, когда он меня не раздражает. В какой-то момент у меня даже возникает сумасшедшая мысль о том, что мы с Хоторном могли бы подружиться, если бы все сложилось иначе: не стой между нами Китнисс.

Я часто думаю о ней: лежа с переломом на больничной койке, кроме как размышлять о жизни – и делать-то больше нечего. В чем-то Хоторн прав: он защищает Китнисс. Каждый раз, когда меня не было рядом или когда я был опасен для нее, – все, что делал Гейл, это старался уберечь свою… любимую?

– Порой я не могу разобраться в своих воспоминаниях, – однажды вечером говорю я.

В палате полумрак, за окном дождь: один из тех моментов, когда хочется делиться сокровенным. Гейл поворачивает ко мне голову, показывая, что слушает, о чем я говорю.

– Еще до войны, – продолжаю я, – когда Сноу опаивал Китнисс отравой… Я позвал тебя, чтобы ты… – слова застревают на языке, но Хоторн молча ждет, пока я соберусь с духом. – Чтобы ты стал первым мужчиной Китнисс. Правда или ложь?

Я не смотрю на охотника. Мне неловко и… страшно.

Некоторое время Гейл молчит. Я даже уже решаю, что он вообще ничего не скажет, оставив меня наедине с моими сомнениями, но Хоторн все-таки произносит:

– Правда, Мелларк. – Его слова медленные, тягучие, словно даются ему с большим трудом. – А потом я сказал тебе, что ты идиот, – добавляет он, подумав.

– Китнисс отказалась быть с тобой? – мне кажется, я перестаю дышать, пока жду ответа охотника.

– Да, – односложно отвечает он.