Сладкая отрава (СИ)

Я не ожидал подобного. Буквально на пару мгновений я теряю контроль над собой, но этого достаточно, чтобы яд успел воспользоваться этим, найдя лазейку в оставшиеся уголки моего разума. Я окончательно порабощен. Перед глазами все плывет, а мозг подсовывает все новые галлюциногенные картинки с участием охотника и той, которую я, наверное, люблю. Она то смеется, то плачет. То лжет, то истерически гогочет, тыкая в меня пальцем. Видео не прекращается, смешиваясь с моими кошмарами. Я перестаю различать, что вижу на экранах, а что лишь плод моей фантазии.

Ее губы целуют Хоторна.

Ее руки скользят по его обнаженному телу.

Они стонут, они ласкают друг друга.

Они смеются надо мной.

– Это та самая девушка, которую ты любил? – снова подает голос человек в белом халате. Я не могу сфокусировать на нем взгляд, но упрямо шепчу пересохшими потрескавшимися губами:

– Я и сейчас люблю ее.

Мне не объяснить, откуда я знаю, но уверен – доктор улыбается, когда произносит:

– Но ведь она обманщица. Изменщица. Она предатель, – он говорит и говорит, а его слова врезаются в мозг, оставляя кровавые раны. – Она тебя не любит. Никогда не любила.

Не любит.

Никогда не любила.

Кровь в жилах пульсирует так сильно, словно сейчас прорвет тонкие стенки сосудов и вырвется наружу. Удары сердца барабанной дробью стучат внутри меня. Больно. Невыносимо больно. Все тело скручивается, чешется, ноет. Разум не может отличить что реально, а где вымысел.

Изменщица.

Предатель.

Не любит.

Никогда не любила.

– Ты хочешь снова увидеть Китнисс? – интересуется кто-то похожий на человека. У него звенящий голос и, кажется, две головы. Он стоит совсем близко, но я не различаю ни одного из его лиц – все в тумане, размыто, залито красным. Пахнет кровью.

– Да, – чуть слышно говорю я скорее самому себе, потому что все, кто вокруг, перестают иметь значение.

– Зачем? – снова вкрадчивый голос чужака. Он спрашивает о личном, о самом интимном, но я слишком растерян, чтобы промолчать.

– Хочу, чтобы Китнисс была рядом. Я хочу любить ее. Оберегать. Заботиться. Целовать. Обладать. Отдавать всего себя ей. Хочу быть любимым. Целовать ее. Заботиться. Оберегать… Любить… Чтобы она была рядом…

Кажется, мои мысли идут по кругу, а язык заплетается, коверкая слова. Перед глазами мучительные образы Китнисс – она, то целует меня, то бросает. Иногда умирает, истекая кровью, а порой смеется, как умалишенная.

Где правда? Где ложь?

Меня оплели обманом.

– Посмотри, Пит, – говорит доктор, привлекая мое внимание. – Посмотри на настоящую Китнисс!

С невероятным трудом разлепляю глаза, и стон вырывается из моей груди. Новое видео показывает Китнисс, гуляющую по лесу. На ней отцовская куртка, темные волосы заплетены в косу, а на плече старый лук. Когда она смотрит в камеру, ее лицо озаряет улыбка. Улыбка? Нет, это усмешка, брошенная мне, будто я ничтожный червь. Глаза Китнисс сочатся презрением, словно я мерзкий переродок, попавшийся ей на пути.

Девушка – помощница лже-доктора – неожиданно приближается ко мне, впиваясь в губы поцелуем. Она не ласкова. Она кусает. Прокусывает до крови, а я ничего не могу поделать, связанный и беспомощный. Воздух вокруг сотрясается от громкого голоса Китнисс, повторяющей с экранов:

– Ты жалок, Пит Мелларк, – ее слова ранят сильнее, чем плетки, которыми мучали мое тело.

– Инвалид, навязавшийся на мою голову, – ее упреки проникают в самые потайные уголки сердца, отравляя ядом все, что еще хранится в нем.

– Слабый покалеченный мальчишка, испортивший мне жизнь! – ее обвинения рушат и без того шаткие границы между правдой и ложью.

Пытаюсь отвернуться, не хочу ее слушать.

Это не Китнисс. Она бы так не сказала.

Она любила меня. Хоть чуть-чуть. Пусть самую малость.

Девушка, наконец, отрывается от моих губ, оставляя во рту сильный вкус металла – кровь, пролитая из-за ее жестоких укусов, и проводит языком по моей щеке.

– Мне противны твои поцелуи, – продолжает голос Китнисс. – Я ненавижу, когда ты прикасаешься ко мне, Пит Мелларк, – не замолкает она. – Все о чем я мечтаю – чтобы ты умер.

Мои глаза закрыты, а лицо искажено болью от ее слов. Нет! Это не Китнисс! Или все-таки она? Жестоко. Несправедливо.

Когда мою кожу бьет разряд тока, я, не сдерживаясь, ору во все горло. Пахнет паленым мясом. Моим собственным. Разлепляю глаза, стряхивая слезы, а моя мучительница, недавно целовавшая меня, стоит рядом и держит в руке палку – наконечник оружия сверкает от электрических разрядов.

– Жалкий. Калека, – по словам произносит Китнисс с экрана. – Ненавижу. Тебя.

Новый разряд тока. Новые крики, разрывающие воздух вокруг.

Боль. Адская. Нестерпимая.

Я не знаю, где я.

Кто я?

Зачем со мной делаю все это?

Почему Китнисс так меня ненавидит?

Не любит.

Никогда не любила.

Я не узнаю ее.

Я не люблю ее.

– Вот она правда, какая есть, – возникает откуда-то голос доктора. – Истина без прикрас и самообмана, Пит. Китнисс Эвердин использовала тебя. Лгала, изворачивалась. Она предатель. Изменщица. Она враг!

Предательница.

Изменщица.

Враг. Враг. Враг.