Сладкая отрава (СИ)

Он тяжело откатывается вбок и, обняв Клариссу одной рукой, нервно дышит ей в висок. После того, как их дыхание немного успокаивается, его руки лениво натягивают на них обоих одеяло.

Блаженная пустота в голове. Прижимающееся к боку тело. Хеймитч даже не заметил, как обнял ее. Как начал перебирать густые волосы. Как она уткнулась носом в его ключицу.

Уже засыпая, Хеймитч понял, что остался ночевать в ее постели.

Следующая неделя Хеймитча проходит в заботах о бывшем трибуте: дни напролет он проводит в камере Пита, пытаясь разложить по полочкам кашу, которую оставил Сноу в голове Мелларка. И каждую ночь Кларисса приходит в объятия Эбернети, разделяя на двоих переживания за молодого парня и растягивая часы, наполненные страстью.

После объявления смертельного приговора Питу Мелларку Кларисса была единственной, кому Хеймитч позволил увидеть истинную глубину своего горя… Хотя с его губ так ни разу и не сорвалось признание, что он влюблен…

:) нежданчик? Я решила показать то, что через “POV Пита” рассказать невозможно…

Надеюсь, мне удалось передать странный огонь в пейринге Хеймрисс?)))

Оставляйте отзывы и жмите “нравится”, если вам действительно нравится :)

========== Глава 35 ==========

Комментарий к Глава 35

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Этой ночью кошмаров не было, ни одного. Я не помню, когда последний раз так высыпался.

Мне снилось будущее, которого у меня больше нет. Семья – жена и двое детей, наш дом в Деревне победителей, захаживающий в гости старый ментор и долгие разговоры вечером у камина.

Открыв глаза, я долго лежал, глядя в пустоту, и даже не пытался остановить слезы, которые беззвучно стекали по щекам. Сон так и останется сном, ему не суждено было бы сбыться, даже если сегодня был бы не день моей казни. Все исчезло намного раньше, растаяло, как дым в то далекое утро, когда, проснувшись, я понял, что ненавижу Китнисс.

Хеймитч проделал колоссальную работу за последнюю неделю: он сумел доказать мне, что многие из моих воспоминаний ложь – полная или частичная. Я так стремился отомстить Сойке, а вся ее вина, оказывается, сводится к тому, что она просто не любила меня, ей меня навязали.

В одном я был прав: Китнисс всегда стремится выжить! На арене – убивая соперников, после отмены Бойни – продолжая играть во влюбленных, во время войны – круша все на своем пути с единственной целью – спастись.

Наверное, это даже не плохо – с недавних пор она борется еще и за жизнь своего ребенка. «Нашего ребенка», – поправляю я себя. Когда Сойка попала ко мне в плен, ей не оставалось ничего, кроме как настаивать на своей любви. Хорошая актриса – этого у нее не отнять: так искренне отдаваться, делая вид, что разделяет мою страсть.

Мне жаль ее – непомерная ноша для хрупкой девушки. Я был неправ, когда мечтал расправиться с ней: Китнисс – жертва обстоятельств.

Я любил ее когда-то, потом ненавидел, а сейчас…

Сожаление. Вина. Муки совести.

Это самые подходящие слова, чтобы описать то, что я чувствую.

Я держал ее – беременную! – в темнице.

Выжег на ней клеймо, пометил, как вещь.

Позволил Корпиусу причинить ей боль, проткнув живот иглой.

Заставил выйти за меня замуж.

Изнасиловал.

Список бесконечен, а ее вина лишь в том, что когда-то я влюбился в девчонку с косичками и пронес это чувство через всю жизнь.

Приближающиеся шаги я различаю издалека. Как и голос Рисы, которая что-то говорит Хеймитчу. Они единственные, кто пришел попрощаться со мной.

Мне даже не грустно – я противен сам себе, и смерть кажется вполне справедливой карой за все, что я натворил.

Можно ли вообще не бояться смерти? Я был готов умереть на Арене… Готов, но все-таки не хотел этого. Тоже самое было, когда объявили Бойню: необходимость расстаться с жизнью и желание этого – разные вещи. И после – в плену у Сноу, во время войны – я выживал, как мог. Как Китнисс. Вздыхаю, еще одно обвинение в моей голове против нее снято – инстинкт выживания сильнее других.

Однако сейчас я не чувствую даже мизерного желания спастись, мне все равно. Слишком давно я бегаю от костлявой, пора нам встретиться лицом к лицу.

Я заслужил.

Взираю на все с отрешенным спокойствием: Кларисса плачет, обнимая меня, Хеймитч пытается выглядеть спокойным, даже слегка язвит. Когда приходит мужчина с белым костюмом в руках, я понимаю, что время казни почти пришло.

Хеймитч оттаскивает от меня Клариссу, и я мимоходом замечаю, как он прижимает ее к груди – слишком крепко для малознакомых людей.

Мне помогают переодеться. Я выгляжу так же, как в своем первом видеоролике в качестве преемника Сноу: белый строгий костюм и лишь одно исключение – из нагрудного кармана с левой стороны торчит алый платок. Отметка на сердце. Цель для Сойки-пересмешницы.

Появившиеся солдаты в серой форме сообщают мне, что пора идти. Я спокоен, даже сердце не меняет ритма. Так будет лучше для всех, смерть в моем случае это разумная плата.

Риса плачет в голос, но Хеймитч ее больше не успокаивает. Он подходит ко мне и неожиданно обнимает, как старого приятеля, как в былые времена.