Сладкая отрава (СИ)

Я часто моргаю, пытаясь сдержать взрыв бешенства, который сдавливает мои внутренности, ломая ребра и вызывая тошноту. Блаженный трепет предвкушения, который я испытывал несколько минут назад, сменился ранящим осознанием предательства.

Не дождалась!

Китнисс и Гейл женаты!!

Ребенок на руках у Хоторна сладко посапывает, уткнувшись лицом в его грудь. У малыша темные волосы. Означает ли это, что он не мой сын??!

Дикая карусель мыслей разгоняется в голове, доводя до сумасшествия и разрывая сердце острыми когтями лжи. Чувствую, как широкими шагами ко мне подбирается ярость: хочется громить и крушить все вокруг. Уже пару лет я не терял контроль над собой, даже начал думать, что это прошло совсем, и вот – стоило только встретить охотника на пороге дома, который я считал почти своим, – приступ тут как тут.

Слабый внутренний голос еще пытается бороться, приказывая мне убраться прочь отсюда до того, как разум будет окончательно порабощен внутренним демоном. Не ответив на пустое приветствие охотника, я бросаюсь прочь: дальше от этого дома, в котором меня не ждут, дальше от счастья, в котором мне нет места. Ступени крыльца, каменистая дорожка перед домом, аллея, фонтан, – вперед – к воротам, прочь отсюда!..

Различаю, как Гейл зовет кого-то, чтобы забрали ребенка и, кажется, что он кидается меня догонять. Ускоряюсь. Единственное, на что я сейчас способен, – взорваться и избить охотника до полусмерти, выплеснув наружу свою боль. Однако как я не стараюсь, Гейл все равно двигается быстрее: срезав угол и напрямую пробежав по цветочным клумбам, Хоторн оказывается совсем близко.

– Мелларк, тормози! – кричит он. – Стой!

Кровь отчаянно стучит в висках: не останавливаться, не поддаваться. Рывок вперед, еще рывок, но тяжелое тело Хоторна наваливается на меня сзади, роняя и припечатывая к земле.

– Пусти! – ору я, стараясь выползти из-под Гейла.

– Не будь идиотом! – просит соперник.

Мне удается вывернуться, и я оказываюсь лицом к лицу с Гейлом. Вот он – источник моих бед!

Ненавижу!

Ненавижу!

С размаха бью охотника в нос. Он охает, морщится, и его ответный кулак не заставляет себя долго ждать. Резкая боль пронзает челюсть, а во рту появляется стойкий вкус крови. Ярость, смешанная с болью, окончательно выпускает монстра на свободу: бью Гейла, не разбирая куда, толкаю его в грудь, пытаюсь нанести удар головой.

Где-то рядом звенит женский крик, но я не улавливаю источник звука: я поглощен дракой с Хоторном. Мы катаемся по траве: то один, то другой оказывается сверху, а тумаки сыплются безостановочным градом.

Тонкие женские руки пытаются влезть между нами, но периодически девушка отскакивает в сторону, не рискуя схлопотать удар.

– Прим, уйди! – рявкает Хоторн, уворачиваясь от моего кулака.

– Не дождешься, – отмахивается от него Примроуз, вцепляясь в меня. – Пит, бога ради, отпусти его! – кричит девушка, уже обращаясь ко мне. – Мне еще рано становиться вдовой!

Ее слова доходят до меня очень медленно, с трудом пробиваясь сквозь туман в голове. Где связь между тем, что я сцепился с Хоторном и тем, что Прим боится остаться вдовой?

– Черт, Пит, прекрати колошматить моего мужа! Ты ему всю красоту испортишь! – не унимается девушка.

Я разжимаю кулаки, но охотник пользуется этим и наносит последний удар.

– Гейл! – негодует Примроуз, хватая охотника за плечи и оттягивая его назад. – Расползитесь вы уже! – требует она. – Оба, я сказала!

Хоторн скатывается с меня, и мы оба лежим на земле, задыхаясь.

– Ты женился не на Китнисс? – сплевывая кровь, спрашиваю я.

– Не пробовал спрашивать «до» того, как кидаться наутек? – уходя от ответа, бурчит охотник.

Надежда снова трепещет в груди, расползаясь теплом по телу.

– Прим? – я оборачиваюсь к девушке, вглядываясь в ее лицо.

– Да, Пит, он женился не на Китнисс! – заявляет Примроуз, поднимая вверх руку и демонстрируя обручальное кольцо. – И я тебе обещаю, еще раз врежешь моему мужу, будешь иметь дело со мной! – улыбка, играющая на ее губах, делает угрозу не такой уж страшной.

– Где Китнисс? – спрашиваю я, встревожившись.

Прим бросает на меня преисполненный сочувствием взгляд и кивает в сторону дома. Приподнявшись на локтях, я смотрю туда же. В проеме распахнутых дверей стоит Сойка, а к ее ногам, обнимая колени, прижимается все тот же темноволосый мальчик, которого я видел раньше.

Я впитываю их вид, как губка, – стараюсь запомнить мельчайшие детали первой встречи. Между нами приличное расстояние, отсюда я не могу понять какого цвета глаза у ребенка, зато отлично вижу его личико: точная, почти фотографическая копия Китнисс. Тот же острый нос, такая же линия подбородка.

Китнисс. Она изменилась, похорошела. Пропала юношеская угловатость, черты лица приобрели плавность, зрелость. Темные волосы собраны в свободный пучок на затылке, но несколько прядок выбились вперед, спадая по бокам. Особенно меня поражают ее глаза, вызывая неприятный мороз на коже, – в них гремит гроза и сверкают молнии. Сойка злится? Она в бешенстве?

– Поднимайтесь, – командует Примроуз. – Вам надо умыться, и мы с Китнисс обработаем раны.