Сладкая песнь Каэтаны

Жоакин был уверен, что собеседника ждет поражение, и решил великодушно уделить ему еще несколько минут, чтобы утихомирить его красноречие и вызвать на лице выражение крайнего разочарования, неизгладимое, словно клеймо. Вот таким побежденным чужак и покинет Триндаде.

Собеседники смотрели друг на друга с подозрением и в то же время как-то торжественно и не заметили, как в столовую вошла Магнолия.

– Ах, я и не знала, что у нас гость! – И она поставила поднос на стол, не посмотрев на посетителя.

Ее приход разрядил создавшуюся напряженность. Жоакин сердито махнул жене рукой, чтобы она исчезла; но та, не обращая внимания на мужа, разглядывала гостя. Никак она не ожидала увидеть такого человека в своей бедно обставленной столовой. Тут же смутилась, и движения ее обрели кошачью гибкость, стали грациозными.

Жоакин заметил эту перемену и особую торжественность, какая была бы уместна лишь в обращении к членам императорской семьи в Петрополисе[7].

– Не напускай на себя важность, Магнолия, – сказал он без всяких церемоний. – Этот житель Сан-Паулу такой же простой человек, как и мы. Он пришел в Триндаде, ведя в поводу навьюченного деньгами осла. – И с притворной сердечностью обратился к посетителю: – Верно, что вы решили извести свои деньги по примеру амазонских старателей, которые раскуривали сигары мильрейсовыми[8] ассигнациями.

Архитектор, объект насмешки Жоакина, представившись Магнолии как Антунес, почувствовал облегчение. Появление женщины изменило неблагоприятную для него обстановку. Из чувства благодарности он начал расточать любезности. Особенно в адрес Жоакина.

– Вы – единственный в Триндаде человек, обладающий чувством реальности. Воображаю, как трудно засыпать с таким чувством в душе. Не правда ли, сеу Жоакин, вы страдаете, оттого что вы такой реалист?

Речь гостя, которого Жоакин считал демоном зла, очаровала Магнолию. Несмотря на все свое богатство, этот человек смиренно сидит в столовой таких простых людей, как они, и не выказывает никакой гордости! Напротив, просит Жоакина извинить его за беспокойство, которое он, возможно, ненароком причинил.

Жоакин пытался перебить архитектора, но Антунес поспешил разразиться другой речью, такой же чарующей:

– Что до меня, я оказался на другом берегу по отношению к реальности, гляжу на нее со стороны, но не вхожу в нее. Вот почему мне необходимо обращаться к таким рассудительным и мужественным людям, как вы, сеу Жоакин.

Не дав Жоакину опомниться от испуга, он обратился к Магнолии:

– Сеньора Алвес, вы позволите мне подойти к вам для приветствия?

Это была фраза из светского ритуала, ибо, не спросив на то разрешения Жоакина, гость не только пожал руку Магнолии, но и склонился перед ней в таком поклоне, какого в Триндаде никто еще не видал.

Этот его поступок тотчас напомнил Магнолии фильмы, в которых Джанет Мак-Доналд и Нельсон Эдди в страстных сценах не скрывали свою любовь, хоть она и была отмечена грехом. Они вызывали слезы у Магнолии, так что Жоакину приходилось, пользуясь темнотой зала, толкать ее локтем, чтоб она на людях не ставила под сомнение свою честность. Как это его жена могла растрогаться чувствами любовников, нарушающих общественную мораль? И как-то раз, вернувшись домой, Жоакин упрекнул Магнолию в этом.

Но та в ответ бросила ему:

– Вместо того чтобы сердиться, почему бы тебе не взять с них пример? Разве ты не видишь, что у нас, в Триндаде, нет таких мужчин, которые оказывали бы своим женам заслуженное уважение?

И вот наконец-то мечта Магнолии осуществилась на глазах у мужа. Этот чужак не боялся показывать на людях свое восхищение женщинами, которые при всей видимой слабости несли в себе дух греческой трагедии.

Мельком глянула она на мужа, но тот все еще не мог опомниться: по его понятиям, непрошеный гость чествовал жену как святую, только что канонизированную Римом. И тем самым исполнил желание Магнолии, высказанное однажды в постели после исполнения супружеского долга.

И Магнолия решительно подошла к чужеземцу. Похвалила его наряд для верховой езды, тут же пригласила к столу.

– Сейчас время обедать. Надеемся, вы пообедаете с нами. Еда домашняя, но приготовленная от души.

Антунес, польщенный приглашением, прошел к столу, не спуская глаз с Жоакина.

– С большим удовольствием, дона Магнолия. Если, конечно, сеу Жоакин согласится сесть за стол с уроженцем Сан-Паулу.

И, не ожидая ответа Жоакина, подошел к столу и взялся за стул, стоявший справа от места хозяйки дома во главе стола. Доносившиеся с кухни запахи дразнили его аппетит, но не могли создать представления о том, что же подадут, кроме фасоли, запах которой плыл по коридору и свободно проникал в столовую. Какое-то блюдо, приправленное чесноком, лавровым листом, вяленым мясом, ветчиной, грудинкой, салом и еще Бог знает чем, но все это вместе пробуждало аппетит. Тут Антунес понял, что проголодался. Встал он спозаранку и забыл выпить кофе в пансионе, так как был озабочен предстоявшим визитом.