Сладкая жизнь

— Не, не пойдет. — Этот помотал головой решительно, и она еще удивилась, почему Андрей его слушает. Поставь их рядом, она бы могла подумать, что он Андреев водитель, ну, может, охранник, Андрей же сказал, что с охраной ездит, она на том черном полугрузовике. А этот вел себя так, словно он тут главный, — явно заставляя Андрея нервничать. — Тебя отпустишь, потом ищи по всему городу. Может, Алла на такси доедет — я сейчас скажу ребятам, поймают? Или лучше так — давайте посидим еще, мы ж голодные приехали, — а потом мы вас, Алла, все вместе и проводим. Идет?

— Нет-нет, я поеду, мне пора. — Она поднялась решительно, посмотрев перед этим на часы. Сказав себе, что уже девять, но она успеет за Светкой и дома будет раньше, чем планировала. — Вы не провожайте меня, Андрей, я сама поймаю такси.

Этот пожал плечами — кивнув ей на прощание, — и она успела заметить, как он посмотрел на своих угрюмых спутников и те встали сразу, выходя за ними на некотором отдалении, словно боялись, что Андрей убежит. И дошли за ними до угла, встав метрах в трех темной мрачной кучкой.

— Андрей. — Она повернулась к нему, зная, что, наверное, не надо говорить того, что хочет сказать, но не в силах не сказать. — Андрей, знаете, мне очень не понравился ваш знакомый, вы это поняли, наверное. И… вам что-то угрожает?

— Алла, ты о чем? — Он удивился искренне, стоя спиной к этим, скрывая их от нее, проведя рукой по ее щеке. И прикосновение его пальцев сразу расслабило, потянуло назад, туда, где она была не так давно. — Я извиняюсь за Геннадия — просто старый приятель, неудобно вышло, я сбежал от него сегодня. Сказал, что очень важные дела, — а он вот нашел меня. Он вообще странный такой — но человек хороший…

— Андрей, вы мне не ответили. — Она смотрела на него с беспокойством. — Он называл вас самоубийцей, говорил что-то про могилы, про Ваганьковское кладбище — вам что-то угрожает, у вас неприятности? Вы тогда ударили того водителя — сказали, что чуть не убили, что думали, что это кто-то другой. И машина эта за вами ездит с охраной, и эти на вашем этаже, они ведь тоже ваша охрана, правда? У вас что-то плохо?

Он рассмеялся вместо ответа, весело, заливисто, непостижимым образом выстраивая на ее серьезном лице улыбку.

— Алла, только между нами, — он хороший парень, Геннадий, но слишком много фильмов про мафию смотрел. И сам такое же снимает — бандиты кругом, стрельба, убийства. Я тут с ним пообщался пару дней — и самому уже всякая ерунда мерещится. Боюсь, что, если он еще пару фильмов снимет, придется его избегать… — Он опять засмеялся, окончательно рассеивая ее сомнения — особенно тем, что перешел на заговорщический шепот. — Представляешь, он мне когда-то место отдал свое на Ваганьково — вот и шутит теперь по этому поводу. Ну купил когда-то место там — у нас на Ваганьково близкий человек похоронен, Вадим Ланский, я тебя тогда спрашивал про него, у вас учился давно, — а когда отсюда уезжал, мне отдал. Ну подарок такой — бешеных же денег стоит. Ну вот он и шутит. А насчет самоубийцы — так это потому, что я колеса зимние на джип не поставил, на летних езжу. А эти, что с ним, — это он тут охрану нанял в каком-то агентстве. Представляешь, наслушался у себя в Америке про Москву, так теперь для него страшнее города в мире нет. Без охраны тут шагу не сделает — и мне навязывает. А откажешься — обижается, верит ведь, что обо мне заботится. Ты извини, что так получилось, — в следующий раз спрячемся понадежнее, верно?

— Андрей, это не мое дело. — Она замялась, не зная, как объяснить ему, что после того, что было у них сегодня, ей очень не понравилось упоминание о кладбище. — Вы говорите правду — вам ничего не угрожает?

— Если честно, — он посмотрел на нее очень серьезно, и она напряглась, — единственное, что мне угрожает, — это долгое воздержание на тот случай, если ты сейчас скажешь, что нам больше не надо встречаться. Не поверишь — после того старого Нового года я ни на одну женщину смотреть не могу. Так что вот это единственное, что мне угрожает, — и ничего опасней быть не может…

Он посмотрел на нее так, словно она стояла перед ним без одежды. Словно его взгляд мог проникнуть под полушубок и платье и ласкать ее там. Снимая с нее напряжение, согревая и заставляя забыть о неприятном типе по имени Геннадий.

— Знаешь, Алла, ты фантастическая женщина, просто фантастическая…

И, чуть отстранив ее, шагнул на дорогу, протягивая руку, вылавливая из потока зеленые огоньки. Один из которых подхватил ее и понес к дому — оставив позади этого типа и все внезапно появившиеся и показавшиеся ей сейчас идиотскими мысли. И, вывесив перед лобовым стеклом сказанные им на прощание слова, пробегавшие перед ее глазами бесконечно длинной, нескончаемой строчкой…

— Давай, Андрюха, присоединяйся!