Сладкая жизнь

Как известно, больше всего ныть и жаловаться на жизнь любит потерпевший неудачу на выборах политик, а сразу следом за ним, уступая лишь немного, идет писатель. Повсюду ему мерещатся невзгоды и несправедливости. Агент не любит его (во всяком случае, в достаточной степени). Чистый лист бумаги — это лютый враг. Издатель — жмот и крохобор. Критик — тупой мещанин. Читатели его не понимают. Жена его не понимает. Бармен его тоже не понимает.

Это самые распространенные сетования, но, как ни странно, еще ни от одного писателя я не слышал жалобы на те непосильные расходы, которые ему приходится нести всю жизнь, ради того чтобы из-под пера непрерывным потоком выливались слова.

Возможно, это заявление станет откровением для тех из вас, кто считает, что для работы писателю требуются только бумага, карандаш да бутылка виски, и в крайнем случае — один твидовый пиджак для интервью. Увы, все гораздо сложнее.

Проблема, собственно, заключается в том, что, пока он пишет, все остальные зарабатывают деньги. Самый скромный труженик с Уолл-стрит за месяц получает больше, чем девяносто процентов писателей за год. Нищий на улице, завидев приближающегося писателя, начинает рыться в своих лохмотьях в поисках лишнего цента. Оформляющий ссуды работник банка прячется под стол, когда к нему приближается знакомая фигура с горящим, неистовым взглядом: он знает, что этот чокнутый опять станет выпрашивать некую сумму, которая поможет ему дописать величайший в истории человечества роман. Но он знает также, что давать кредиты литератору — это чересчур большой риск. Слова «деньги» и «писатель» сочетаются очень плохо.

Правда, время от времени случаются ошибки, и деньги по странному капризу судьбы вдруг попадают в карман писателя. Надолго они там не задерживаются. И дело тут вовсе не в глупом транжирстве, а в том, что его профессия диктует некоторые условия.

Первое и главное из них — это покой. Писателям, живущим в городах, трудно сосредоточиться. Их традиционное убежище — мансарда в наши дни стала для них недоступной. В дверь то и дело колотит домовладелец, желающий получить свои две тысячи в месяц. В короткие промежутки между его визитами тараканы устраивают шумную беготню в пустом буфете, подтекающая из сломанного крана вода бьет по мозгам, а восьмибалльный сквозняк, проникающий сквозь щербатые ставни, надувает писателю флюс. Единственный выход — это бегство в деревню. Вспомните, как это помогло Торо.

Но шалаш из рубероида, наскоро сооруженный посреди какого-нибудь безлюдья, писателя не устроит. Покоя тоже должно быть в меру. Когда его слишком много, то после дня, проведенного наедине с рукописью, некоторые бросаются в лес, чтобы поговорить с каким-нибудь деревом. Покой хорош только в том случае, если у вас есть место, куда, закончив работу, можно прийти и поболтать. Место, где с сочувствием выслушают ваши жалобы. А от кого можно ждать сочувствия, если не от собрата-писателя? Уж он-то знает, каково вам приходится. Он вас понимает.

Так образуются писательские колонии. Понятно, что к ним довольно скоро начинают прибиваться всяческие редакторы, издатели, владельцы экзотических ресторанчиков, жаждущие наживы агенты по недвижимости и прочая шушера. Покою и простой деревенской жизни приходит конец. Местный бар открывает филиалы, бармены начинают осваивать модные коктейли, и мирная жизнь катится к чертям. Пора переезжать.

Как было бы просто, если бы на пути творчества вставали только эти мелкие житейские проблемы! Увы, у писателей хватает и других.

Взять хотя бы процесс сбора материала. Человеку, далекому от литературного труда, возможно, покажется, что вполне достаточно пары часов, проведенных в библиотеке, и нескольких телефонных звонков. Когда-то так оно и было, но в наши дни от писателя ждут — а точнее сказать, требуют — абсолютной точности во всех мелочах. Воображения и пары щепоток местного колорита уже недостаточно: читатель должен быть уверен, что автор там был и делал то, о чем пишет. Публику устраивает только личный опыт, и вам вряд ли удастся обмануть молодого шустрого редактора новой формации. Вы собираетесь написать роман о любви и смерти на границе Боливии? Отлично! Вот и отправляйтесь туда. Увидимся через Полгода, и не забудьте сделать прививку от холеры и оформить медицинскую страховку.

Писателя, занятого сбором материала, вы легко можете встретить в любой самой опасной, неприятной и забытой богом дыре (странно, но по какой-то причине, возможно финансового характера, сбор материала крайне редко производится в симпатичных местах вроде Палм-Спрингса или отеля «Ритц»). В Бейруте и в Никарагуа, во влажном зное Гонконга и в раскаленной духовке австралийской пустыни вы увидите измученного и пропитанного местной атмосферой человека, который сидит, низко склонившись над блокнотом. Однако если вы заглянете ему через плечо, в надежде прочитать меткое наблюдение или колоритную фразу, вас ждет разочарование. Скорее всего, листочек покрыт столбиками цифр: бедняга пытается подсчитать, хватит ли его аванса на миску бобов и бутылку пива.