Сладкая жизнь Солёной Балки

Заходит агроном, просит быстрей одеваться, ехать надо, на дворе темно уже, а буран не стихает. Сели мы в трактор. За рычагами – давнишний мой знакомый Саша Макаров, мы с ним много лет назад на тракторах работали, в одной бригаде колхоза «Красное поле». Лысенко сел с ним рядом, больше на сидении места нет, тем более, одеты были все в полушубки. Я поставил чемодан с деньгами сбоку у двери и сел на него. Поехали. Доезжаем до центра поселка Батамшинский, там тогда уже был наш райцентр, и вдруг Макаров говорит: «Чуть не забыл, здесь рядом дед Кениг живет, он мне обещал банку меда перед Новым годом, надо заехать забрать. Когда я еще попаду в район!». Ну, забрать, так забрать. Дед Кениг, депортированный из Украины немец, недавно переехал в райцентр. До этого он много лет занимался нашим колхозным садом в селе Лушни-ковка. При нем сад благоухал. Там росли и фрукты, и ягоды разные. А Саша Макаров тоже в то время жил в Лушниковке, хорошо знал деда, и когда тот приезжал к нам в село по каким-то делам, выпросил у него банку меда.

Макаров зашел в дом, минут через пять выходит, приглашает нас тоже. Я беру с собой чемодан, трактор вообще не закрывается, куча денег, хоть и не знает никто, но мало ли что. Дед Кениг был непростым человеком. Работящим, добросовестным, но расчетливым и довольно хитрым Узнав, кто остался в тракторе, а нас обоих знал прекрасно, он тут же решил воспользоваться моментом и позвать к себе.

Все-таки два колхозных ведущих специалиста, может, в чем-то помогут и т. д. В общем, зашли мы – на столе всякие разносолы (у него и в райцентре был прекрасный огород), хлеб, масло, брынза и бутылка водки. Ну, разлили – выпили ее. Лысенко говорит: «Неудобно нам пить чужое, может, у вас есть еще, чтоб в магазин не ходить?». Дед приторговывал спиртным, тут же выставил бутылку, за три рубля, естественно. Короче, поставил бутылку Макаров в благодарность за мед, еще одну, пришлось брать мне. Ну не мог же я всем сказать, что деньги у меня и т. п..

Выехали мы домой уже часов в шесть вечера. Дед от щедрот своих дал нам банку помидоров и банку огурцов соленых, а Макаров взял себе домой еще бутылку водки, нужна она была ему зачем-то. Взяли курс на Джусалу. Буран сильнейший, но насыпь высокая, и направление ветра удачное, так что дорога первое время была почти чистая. Но когда отъехали километров 5 от Джусалы, в нашу сторону, – первая же балка, и – стена снега выше капота трактора на метр. Ничего не видно. Трактор гребет снег под себя, пробуксовывает. Откроет тракторист окно – в кабине буран, невозможно дышать, закроет – вообще ничего не видно. Буран рвет и мечет. Попробовали влево – вправо и свалились в огромный кювет, едва не опрокинулись через кабину. Меня бросило в сторону Макарова, – чуть друг другу головы не рассадили. Трактор заглох. Мы несколько минут посидели, отошли от удара и опять – давай заводить двигатель: застынет – и мы застынем

Не буду утомлять читателя невеселыми подробностями той поездки, добавлю только, что в четыре часа утра мы все-таки подъехали к моему дому. Я занес чемодан, поставил его в большой комнате, попил чаю, отогрелся, завел будильник, лег, чтобы хоть пару часов поспать после всего перенесенного. Встал в половине седьмого, вышел в зал и обомлел. По всей комнате были рассыпаны деньги, и пачками, и россыпью. Мне стало нехорошо. Повернулся, а моя трехлетняя дочь, Марина, в углу, возле телевизора, строит домик из денежных пачек. Я бросился в прихожую, потом на кухню, там горела печь, жар угольный тлел потихоньку, думал, дочка и в печку успела сунуть купюры. Вроде бы нет. Собрал я деньги, кое-как втиснул их в чемодан, который дочка легко открыла. Она всегда вставала рано. Увидела чужой чемодан, открыла, а там столько очень интересного оказалось!

К восьми часам я был в конторе. Буран почти стих. Занес чемодан и чековую книжку в бухгалтерию, отдал кассиру и пошел к себе в кабинет. Сижу, работаю, как на иголках, – жду, сейчас кассир зайдет и скажет, что не хватает денег. Но ничего, обошлось. Я уже после, подумал, а если б кассир знала, что моя дочка раскидывала по дому деньги, взяла бы, да и сказала, что не хватает. Ведь я их дома не считал! Считал еще в банке! Но кассир ничего не знала, да и времена были совсем другие, и люди тоже.

Часа через два начали выдавать деньги. Народ повалил к конторе. Ко мне в кабинет буквально ввалился И.Т. Лысенко, главный агроном, мой вчерашний попутчик: «Василий Андреевич, а откуда в кассе деньги появились, я вчера десятку просил в район, так сказали, что нету?» Я спокойно так: (уже прошел стресс!) ответил: «Так мы вчера привезли!». «Шо, – перешел от волнения на украинский язык Лысенко, – цэ в том чомодани, ты виз гроши?». «Да», – говорю. Как он разошелся: да если б я знал, я б не поехал, нас могли убить, такая сумма, а копали, а буксовали, да как же это, и т. п. Успокаивал его, специально, мол, не говорил, чтобы всем было спокойнее. Не убедил – ушел он крайне расстроенный. И долго еще на меня дулся.