Сладкие грёзы

Внутри Елены колыхнулась злость. Если раньше начальник лишь раздражал, то теперь огонь застарелой ненависти вспыхнул в ней пожаром и затопил всю. Захотелось ударить Павла Николаевича, что есть сил, чтобы заткнуть, чтобы больше ни слова не вылетело из этого рта. Дневная слабость куда-то испарилась, Елена вскочила, размахнулась и отвесила начальнику пощечину. А потом ещё и ещё.

— Заткнись! Заткнись! — после каждого удара повторяла она.

Голова Павла Николаевича мотнулась в сторону последний раз, он сделал шаг назад, неуклюже запнулся и упал, ударившись затылком. Елена услышала влажный «чавк» и замерла с вытянутой рукой. Ногти на её пальцах удлинились и почернели, на щеках начальника остались длинные красные царапины, а под его затылком расплывалась лужица крови. «Я его убила, — испугалась Елена. — Я убийца, убийца. — Она глянула, как темные когти медленно превращаются в обычные пальцы. — Я теперь темная тварь какая-то!»

Она бросилась вон из офиса, побежала быстро-быстро, влетела в свою маленькую квартирку и заперлась на оба замка, но облегчения не чувствовала. Реальность тоже стала превращаться в кошмар.

Ноги не держали. Елена осела на пол прямо в коридоре и провалилась в сонное забытье, оказавшись у знакомых дверей.

— Сюда… сюда, — сквозь музыку пробился требовательный, манящий зов. — Скоро объявят третий танец…

И она пошла, не в силах противиться этому зову. Босиком, в бежевом брючном костюме, Елена выглядела неуместнее, чем в ночнушке, но в этот раз такие мелочи не волновали. Впереди ждало чудовище, которое проникло в её сны, захватило и теперь не отпускает.

Всё выглядело прилично: разодетая публика, молчаливые лакеи, музыканты на подиуме.

— Третий танец — вальс, — объявление прозвучало чересчур торжественно. Жалобно запела скрипка и повела за собой остальную мелодию.

— Прошу, — Эрра протянул руку, и Елена взялась за неё, словно пальцами управлял кто-то другой.

Всё выглядело нормально, никаких облезающих мертвецов и разлагающихся трупов. Может, обойдется? Может, сегодня сон будет радостным и счастливым?

— Вы знаете, Елена, что танцевать три танца подряд с одним и тем же партнером раньше считалось неприличным?

— Нет, — выдавила она. На разговоры не тянуло, хотелось просто дождаться, пока сон закончится, а потом пойти к какому-нибудь психиатру. Это всё только в её голове, не по-настоящему.

Эрра закрутил её, а потом наклонился к ней и продолжил:

— Но ведь у нас с вами серьезные намерения. — Он весело подмигнул.

— Серьезные? — бездумно повторила Елена.

— Да-да. Вы же захотели остаться и даже пришли в третий раз, а мы с вами танцуем последний танец.

«Он издевается что ли? Я если бы могла, ни за что сюда не вернулась!»

— Вот выпейте, станет легче, — поворачиваясь в танце, он схватил с подноса бокал и подал ей.

Она собиралась отпить совсем немного, но темная густая жидкость оказалась такой вкусной, что Елена опустошила его в два глотка. Тело наполнилось какой-то необычной бодростью и легкостью, захотелось станцевать по-настоящему, а не просто перебирать ногами.

— Что это за вино?

— Вино? — переспросил Эрра. — Это кровь, моя девочка, свежая кровь, нацеженная из молодой сильной жертвы. Правда бодрит?

— Кровь. — Она разжала пальцы, и бокал упал, наполнив зал хрустальным звоном.

Танец прервался. Все оглянулись на них. Скрипач испуганно замер со смычком в руке.

Всё слишком реально, слишком ярко и осязаемо. Так не бывает во снах.

— Продолжайте, — приказал Эрра и хлопнул в ладоши. Все отвернулись и возобновили танец. Он подвел её к окну. — С рассветом всё закончится. Гости разойдутся, займутся своими, очень важными делами…

— А я проснусь? — шепотом уточнила она.

— Боюсь, что нет. Смотри.

Елена сглотнула и посмотрела в окно. Над лесом светлело небо, в предутреннем сумраке открылось, что деревья поражены грибком, а розы заросли крапивой. Её спутник выглядел древним скелетом, но теперь это пугало не так сильно, а вот рядом… В отражении тощая высушенная мумия в брючном костюме со следами рваной раны на шее подняла руку и провела по лицу.

— Ты больше не заснёшь, Елена. Поэтому никогда не проснешься.

Её крик переплёлся с торжествующим хохотом.