Сладкий грех. Искупление

— Ты права. Я его терпеть не мог. Мы не особо общались, когда были маленькими. Меня держали подальше от него. Потом я попал к вам, а затем Слэйн уехал жить к деду. Но в какой-то момент я понял, что выбора Слэйну не дали. Когда я узнал правду от своего отца, кто такой Слэйн на самом деле, и как он появился на свет, то мне стало жаль его. Пока мы все купались в родительской любви, заботе и ласке, он терпел боль. Сальма проводила больше времени с чужими детьми, чем с ним. Она вычеркнула его из своей жизни и не считала его своим ребёнком, с рождения поставив на нём клеймо убийцы и жестокого зверя. Но разве это честно? Это ведь так жестоко, Энрика. Жестоко. Я уважаю Слэйна за то, что он начал бороться с прошлым. Да, у него получается паршиво, но он это делает. Раньше у него не было причин, а сейчас есть. Это ты. Это заслуживает уважения и поддержки. Его запрограммировали быть животным, и он так жил двадцать лет. За пару ночей нельзя искоренить жестокость, которой подвергся Слэйн в прошлом. Ведь был он искренним и добрым. А злым и жестоким его сделали люди.

Прикрываю глаза от болезненных щелчков в моём сердце.

— Я не собираюсь вызывать в тебе жалость к нему, Энрика. Слэйн жестокий и бессердечный. Он хороший манипулятор и использует все методы, чтобы добиться своей цели. Но у него есть сотня ран внутри, Энрика, и он живёт с ними. Жить с таким грузом довольно сложно. Я восхищаюсь им и так же сильно ненавижу. Я не поддерживаю его, но всегда стараюсь участвовать в его махинациях, чтобы кого-то спасти.

— Дэйзи? Как она? — меняю тему. Не хочу слушать о том, как сложно живётся Слэйну. Чем меньше знаю, тем проще мне дышать.

— Нормально. Ни в чём не нуждается и боится, что Слэйн придёт за ней, потому что она провалила своё задание, — хмыкает Киф. — Но Слэйн сейчас занят другими проблемами, поэтому думаю, что Дэйзи ничто не угрожает. И я надеюсь, очень надеюсь, что она скоро свалит подальше от меня. Она раздражающе тупая.

У меня на губах появляется улыбка, потому что Киф не знает Дэйзи. Она не тупая. Это была её роль. Она выживает, как и все вокруг, используя то, что умеет и знает.

— И что будет дальше? Он придёт сюда и убьёт меня за то, что я видела его животным? Или он продолжит издеваться надо мной?

— Я не знаю, Энрика. Не знаю. Слэйн запер себя внизу, думая, что это убережёт тебя от него. Он не выходил оттуда довольно долго. Вчера вышел к тебе, и вот чем всё это закончилось. Но… — Киф делает паузу и внимательно смотрит на меня, — думаю, у вас есть шанс выиграть. Ты имеешь власть над ним, Энрика. Не над зверем, а над человеком. И когда ты находишься рядом, человеческое обличие сильнее, поэтому зверь успокаивается. Человек внутри Слэйна подавляет его. Я считаю, что если ты дашь ему шанс, то поможешь вернуть его человеческое обличие. Но решать тебе: простить его или нет, готова ты узнать всё его прошлое или нет, пройдёшь ли с ним весь путь или нет. Никто не имеет права давить на тебя. Поэтому прими решение для себя. Если поймёшь, что хочешь этого и, правда, любишь его любым, потому что Слэйн никогда не будет милым и спокойным, то борись. Если нет, то убей. Единственный выход, чтобы освободиться, это убить его. И он даст тебе такой шанс. Но до этого момента ты уже должна знать, какую дорогу выберешь. Желаю удачи.

Киф поднимается и направляется к двери.

— Разве такое можно простить? — с болью в голосе спрашиваю его.

— Просить можно всё, Энрика. Главное — понимать, зачем ты это делаешь. Иметь весомые доводы и причины. Уметь прощать это тоже работа над собой. Не все умеют прощать. Некоторым проще не прощать людей, чтобы не отвечать за свои же поступки. Ведь в любой ситуации есть минимум два человека. До встречи, — Киф кивает мне на прощание и выходит из спальни.

Не хочу думать о его словах и не буду делать это. Не буду. Ничего не собираюсь решать и что-то выбирать. Я не хочу, вот и всё. Я понимаю, какую ношу возложу на свои плечи, если прощу Слэйна и приму всё плохое, что есть внутри него. Я не стану той, кем пользуются. Если что-то и сделаю, то только для себя. Нет. Не буду думать о Слэйне. Не буду.

Поворачиваюсь, когда дверь в мою комнату открывается. Я боюсь увидеть Слэйна. Боюсь посмотреть ему в глаза и услышать очередную ложь. Боюсь и стыжусь того, что не помогла ему и даже не узнала суть его просьбы. Да, пытаюсь сделать вид, что мне не стыдно за те слова, которые я ему сказала, но это не так.

— Мисс Иде, вам приказано подготовиться к важному приёму в Дублине. Машина будет ожидать вас в семь часов вечера внизу. С вас снимут ошейник, но браслет на ноге останется. Сэр Нолан просил, чтобы вы выбрали что-нибудь длинное и элегантное, а также чёрное, — произносит мужчина и кладёт чехол с платьем на диван. Я злобно хмыкаю.

— Он пришёл в себя? — спрашивая, пытаюсь сдержаться, чтобы не закричать от возмущения. Вот наглый ублюдок! То есть для того, чтобы сдерживать его ненормальное расстройство психики он обращается ко мне с мольбой, а как опасность миновала, так я снова превратилась в заложницу. Пошёл он.