Сладкий грех. Искупление

Слэйн отпускает меня, и я иду к шкафу.

— Мне нравится, когда ты полностью обнажена. Останься такой, Энрика. Животным не нужна одежда, — летит мне в спину.

— Но мы люди, Слэйн. Подожди, поэтому ты поставил условие, чтобы я всегда была голой? — спрашивая, поворачиваю к нему голову.

— Да.

— Разве это не было спектаклем?

— Именно так.

— Тогда я не понимаю, Слэйн. Если ты распланировал всё это и точно знал, что я соглашусь, потому что только так я могла подобраться к тебе ближе, то какой в этом смысл? — хмурясь, спрашиваю его.

— Никогда не отказываю себе в развлечении. И мне хотелось увидеть, сможешь ли ты принять моё животное или нет. То есть таким образом мне нужно было найти твои страхи, кроме насилия. О нём я и так знал. В финале, когда ты лежишь у меня на руках, ты должна была увидеть дикое животное, которое медленно пожирает твою плоть, — произносит Слэйн, и от его слов по моему позвоночнику пробегают ледяные мурашки.

— Ты планировал меня загрызть? — выдавливаю из себя.

— Да. Именно так. Я ещё это планирую. Каждый раз мне очень хочется этого. Я загрызал людей. Загрызал волков, зайцев и быков. Это были мои испытания.

— Боже мой, — на несколько секунд прикрываю глаза от ужаса. — Ты же говоришь это не в переносном смысле, так?

— Да. Я говорю в прямом смысле.

— Чёрт, какая гадость. И как? Как тебе на вкус шерсть и человеческая плоть? — спрашиваю, и меня начинает тошнить, хотя Слэйн обсуждает это, словно мы говорим о сэндвиче.

— Никак. Я ничего не чувствовал. Я перестал чувствовать какие-то эмоции неприязни, отвращения, счастье и радость с четырнадцати лет. Чувствовал только злость, ярость и желание обладать властью и силой, чтобы любой боялся меня. Физическую боль я перестал чувствовать с двенадцати лет. Я не чувствую горячо или холодно, даже это для меня безразлично. — Слэйн поднимает руки, на которых виднеются ужасающие раны и порванная кожа, которую он не забинтовал.

— У тебя отсутствуют осязательные ощущения?

— Да, у меня они пропали. Поэтому я хорошо чувствую то, что ощущают люди. Их боль, страхи, эмоции. Я могу всё это унюхать. Я лишён многих ощущений, но обрёл другие.

— Поэтому ты так хорошо орудуешь ножом и не боишься порезаться. Даже если и порежешься, то тебе всё равно не больно, — бормочу я.

— Не больно. Но стало больно, когда ты вернулась. Боль начала терзать мои мышцы и кости. Она взрывает мою голову, и я перестаю себя контролировать. По идее этой боли нет, но я вырос, как дикое животное, которое умеет только нападать и защищаться. Поэтому мне больно, когда я пытаюсь быть нормальным. От этой боли я тупею и превращаюсь в животное, которое доказывает мне снова, что он сильнее, чем я.

— Но оно не сильнее нас с тобой, — тихо вставляю я.

— Пока не уверен. Я ещё опасен для тебя, Энрика. Я всегда буду опасен для тебя. Это как вечный рак. То ремиссия, то снова рецидив. Никогда не знаешь, какой период наступит через минуту.

— И это началось недавно. Раньше у тебя была ремиссия, да?

— Да. Я был относительно спокоен и жесток. Никто не забирался в мою голову так глубоко, как ты, Энрика. Никто не вынуждал меня желать спасти врага. Поэтому у меня рецидив.

— Но его как-то можно контролировать? То есть… найти лекарство?

— Твоя кровь? — усмехается Слэйн.

— Ты не вампир, — цокаю я.

— Я имел в виду твою кровь у меня на губах, когда ты умрёшь. Это лекарство. Ты хочешь дать мне это лекарство, Энрика? — Слэйн медленно приближается ко мне. Теперь я понимаю, почему его шаги такие плавные и мягкие. Он двигается, как животное.

— Ни черта ты не получишь, — вскидываю подбородок. — Моя кровь выдаётся строго по рецепту. Найди рецепт, и тогда мы это обсудим. У тебя есть рецепт?

Слэйн смеётся. Он притягивает меня к себе за затылок. Мои ладони ложатся ему на грудь.

— Увы, я его потерял. Где-то завалялся. Но зато у меня есть контракт на то, чтобы обладать тобой. Это сойдёт за рецепт и доступ к твоему телу? — Его ладонь опускается по изгибу моей спины.

— Прямо сейчас? Ты хочешь секса прямо сейчас? Ты же…

— Животные могут трахаться очень долго, и я хочу тебя всегда. Когда мой член внутри тебя, то я упиваюсь ароматом твоей похоти. Порычишь для меня снова, моя волчица? — Слэйн ловит мою губу и прикусывает её. Шиплю от боли, впиваясь ногтями в его плечи.

— Если только ты заставишь меня зарычать от удовольствия, Слэйн, — выдыхаю ему в рот. Он ловит моё дыхание и впивается мне в губы крепким поцелуем.

Уверена, что он быстро добьётся поставленной цели, потому что я уже загораюсь и обретаю силу, чтобы позволить ему обладать мной каждую минуту.

Глава 12

Моя жизнь — это сплошная крайность. То всё плохо, то всё чересчур хорошо. К такому сложно привыкнуть, потому что всегда ожидаешь расплаты. Я и раньше жила так же. Ждала, когда за мной придут, когда меня поймают, когда отомстят мне. Сейчас всё стало в разы сложнее. Я знаю врагов в лицо. Знаю проблемы. И знаю многое такое, о чём даже не догадываюсь.