Сладкий лжец

Смеясь, Сэйнт направился прочь, а Ди помахала мне на прощание через плечо. Я помахала в ответ, широко улыбаясь, но внутри все сжалось и похолодело. Я завидовала ей. Им. Так мелочно. Это потрясло меня. Я хотела любви. Хотела ласки и утешения. Желала знать, где мое место в мире, знать, что для кого-то я на первом месте.

Что мне нужно было сделать, так это привести свою жизнь в порядок. И не из-за мужчины. Но когда я сидела одна за столом – Люсьена нигде не было видно, а мои бывшие коллеги смеялись и болтали, сбившись в небольшие группы, – меня охватила непреодолимая депрессия. Несмотря на нынешние неудачи, у меня была жизнь, которой другие завидовали. Здоровье, друзья. И все же я по-прежнему чувствовала себя совершенно одинокой. И понятия не имела, как это исправить.

Люсьен

Я нашел ее у скал, возвышавшихся над морем. Роузмонт находился достаточно высоко в горах, чтобы Тихий океан казался лишь далеким проблеском голубизны. Он с силой разбивался о берег, поднимая вверх туман и запах морской соли.

Когда я в последний раз видел Эмму, она была окружена коллегами, рассказывавшими о своих лучших моментах на съемочной площадке. Затем Норт, координатор трюков, и пара парней, имена которых я вскоре забыл, отвели меня в сторону, чтобы поговорить о хоккее. Я удивительно безболезненно обсуждал вид спорта, который любил и потерял. Может, потому, что мы обсудили все, кроме меня. Эмма казалась счастливой, смеясь в своей обычной жизнерадостной манере.

Сейчас же она счастливой не выглядела.

Освещенная только светом дома и мягко мерцающими в сумерках лампами, она казалась эфемерной и маленькой. Я подошел ближе, не желая напугать ее. Что-то в том, как она стояла – будто изо всех сил пыталась удержаться на ногах, – заставило мою грудь сжаться. Я уже много лет не наносил ударов, но ради нее я бы сразился со всем миром.

Мне вдруг пришло в голову, что к этому могло привести мое опрометчивое признание и небрежный отказ от самой идеи о наших отношениях. Если бы я мог надрать себе задницу, я бы это сделал.

– С тобой все в порядке? – спросил я, останавливаясь рядом с ней. Наверху, у дома, люди начали разбиваться на пары, парочки смеялись. Но здесь царили тьма и одиночество.

Эмма тупо кивнула, но затем скрестила руки на груди.

– Да… нет. Не совсем.

– Эм. – Я снял свою куртку и набросил ей на плечи. – Дело в том, что я сказал…

– Нет, – разнесся в ночи ее ответ.

Она вздохнула, словно пытаясь взять себя в руки, и заговорила тише:

– Нет, дело не в этом. Я смирилась с мыслью, что мы, вероятно, сделали большую ошибку с самого начала.

Это не должно было задеть меня – я говорил это уже много раз. Моя грудь сжалась, словно меня ударили. Ведь это казалось неправильным, предавало все, что появилось хорошего и реального в моей жизни. Но Эмма страдала, а это значило, что я должен сосредоточиться на ней.

– Тогда в чем дело?

Еще раз вздохнув, она запрокинула голову и уставилась в небо.

– Я не думала, что находиться рядом с ними будет так тяжело.

С ними. Ее бывшими коллегами.

Она невесело рассмеялась, звук вышел слабым, и его унес ветер.

– Это глупо. Жизнь продолжается и все такое.

– Вовсе не глупо. – Я дотронулся до ее руки, и она повернулась и посмотрела на меня темными глазами. – Когда то, чем ты так дорожил, продолжается без тебя, это причиняет боль.

Она кивнула, прикусив нижнюю губу.

– Я чувствую себя сволочью, страдая из-за потери роли, когда у тебя все гораздо хуже. Будто я капризная принцесса.

Я выдавил из себя подобие смеха.

– Ты думаешь, это происходит у меня в голове? Нет, Эмма. Это не так.

Эмма покачала головой, но мне не показалось, что она действительно услышала меня. Мрачные мысли затянули ее слишком глубоко.

– Сериал известен своими дикими идеями, убийствами персонажей без угрызений совести. Но я не могу отделаться от мысли: почему именно я? Это понадобилось для сюжета или это я сделала что-то не так? Неужто я наскучила публике?

– Люди смотрели это шоу из-за тебя, – ответил я с пылкостью, которую она, надеюсь, услышала. – Господи, Эм. Ты же была их звездой. Блистала. Ничто не сможет этого изменить.

Ее взгляд встретился с моим, все еще немного затуманенный, но она уже слушала. Легкая улыбка заиграла на ее губах.

– Это все гордость. Скорее, эго. Мое получило удар, и я оказалась не готова к такому.

– Мы никогда не готовы, пчелка.

Ее улыбка стала теплее.

– Пожалуй. Но они продолжают двигаться, а я, кажется, никак не могу выбраться из этой ситуации.

Черт. Отчасти это моя вина. Я признался, что хочу ее, потому что видел, как упоминание о том, кем был этот чертов Грег, причинило ей боль. Она вздрогнула, свет померк в ее красивых глазах. Я не мог смотреть на это и позволять ей думать, будто она не является… всем. Так я все испортил бы.

Эта женщина вывернула меня наизнанку, но она была слишком драгоценна и нуждалась в том, чтобы знать это.

Над лужайкой разнеслась музыка. Приятная и медленная песня о любви и тоске. Наверху, у дома, пары танцевали под гирляндами. Я протянул ей руку.

– Потанцуй со мной, Эм.