Сладкий обман

Я слышу шаги по коридору, и сердце бешено колотится в груди. В висках пульсирует, шаги становятся все ближе и ближе.

Аппетит забыт.

Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но он выходит рваным, и я не могу ни на чем сосредоточиться.

Глаза затуманиваются и…

— Аврора?

Все с визгом останавливается.

Мир перестает вращаться, и я смотрю на Ремо, стоящего позади меня в черной толстовке и тренировочных штанах с белыми носками на ногах. Он выглядит гораздо более спокойным и домашним.

Его окружает спокойствие, что-то успокаивающее, и мое сердце замирает. Он становится центром моего внимания.

— Да? — Мой голос тих, но остатки головной боли пульсируют в висках в такт биению сердца.

Ремо больше не хмурится, но все же как-то украшает резкость, проступающую на его чертах.

— Ты ужинаешь? — спрашивает он.

Я еще раз моргаю, затем заставляю свои губы приподняться в болезненной улыбке. — Да. Хочешь, я разогрею тебе что-нибудь? Там есть курица с рисом, и это очень вкусно.

Я дрожаще выдохнула, указывая на свою едва тронутую тарелку.

— Давай я сделаю тебе, — предлагаю я и встаю, не дав ему ответить. Я обхожу стойку, достаю оставшийся рис, раскладываю его по тарелкам и включаю микроволновку.

Я стою и смотрю, как идет время на цифровых часах микроволновки. В голове у меня сейчас полный бардак.

— Я вытащу это из микроволновки. Ты можешь идти и есть, — говорит Ремо.

Я оглядываюсь через плечо и вижу Ремо, стоящего рядом с обеденным столом.

— Все в порядке, — шепчу я.

Мы оба сидим и молча едим, причем Ремо рядом со мной.

Я мягко улыбаюсь, глядя на эту сцену. Тусклый свет люстры над столом освещает два стакана с водой, две тарелки и нас двоих, которые просто сидят и едят. Щелкающие звуки посуды наполняют пространство, но на этот раз оно не такое пустое, и я не считаю время.

Я не готова уходить.

Ремо не смотрит на меня, не принуждает к разговору, но тишины больше нет.

— Мне это нравится. Давай продолжать ужинать вместе, а то и обедать. Мы сможем наверстать упущенное и быть в курсе событий друг друга, — предлагаю я, но уже готова к тому, что он откажет мне.

— Хорошо.

Мои брови взлетают вверх. — Правда?

Ремо поднимает взгляд от своей тарелки и поджимает губы, словно хочет быть где угодно, только не здесь. Я не возражаю. Я привыкла к тому, что люди делают это в моем присутствии.

— Должен ли я привыкнуть к тому, что ты плохо слышишь и вынужден повторять?

Я тихонько хихикаю, и чувство одиночества и паранойи в пустом доме заглушается мыслями о том, как заставить Ремо перестать быть таким ворчливым.

Завтра я уже точно буду искать способы, как сделать так, чтобы ты кому-то понравился.

Я научусь тебе нравиться, Ремо.

9

— Можно оставить ночник включенным?

В Италии мне не пришлось этого делать, потому что на небе была видна луна. Я оставила занавески открытыми, чтобы лунный свет проникал в комнату, и все было хорошо видно.

А Ремо нигде не было.

Однако в Лондоне облака закрывают луну, и когда темнеет, наступает кромешная тьма. Я не могу разглядеть свою комнату, и это заставляет меня нервничать.

Я иду справа от кровати, дальше всего от окна и ближе к двери. Я стою и смотрю, как Ремо переходит на другую сторону.

— Так нормально? — спрашиваю я снова, мой голос тих и мягок, так как уже поздно. Я ерзаю, дергая мех на рукавах своей белой пижамы.

Глаза Ремо переходят на меня, и он кивает.

— Ты делала это в Италии? — спрашивает он, хмурясь.

— Я все хорошо видела из-за лунного света, проникающего в окно.

Я жестом показываю на окна, которые закрыты тяжелыми шторами.

Ремо смотрит на них, потом хмыкает и кивает головой.

Я завороженно наблюдаю, как он снимает толстовку, оттягивая шею, и бросает ее куда-то. Мой взгляд останавливается на его большом, сильном теле. Его мышцы напрягаются, когда он отодвигает плед, чтобы лечь на кровать, мышцы спины настолько рельефны, что мне хочется их потрогать.

Я сглатываю, хватаю свою часть одеяла и забираюсь на кровать, затем придвигаюсь чуть ближе к Ремо. Он наблюдает за мной в темноте, мягкий желтый свет не дает ничего, кроме небольшого свечения рядом с кроватью с моей стороны.

Темнота не скрывает того, как его глаза блуждают по глубокому вырезу моей пижамы.

Я ложусь и устраиваюсь поудобнее, прислонившись спиной к матрасу и глядя в потолок. Глубокий, долгий вздох срывается с моих губ. Мы не разговаривали в Италии. Мы даже не смотрели друг на друга, когда Ремо начал избегать меня, но теперь, когда мы здесь, мы не можем этого делать.

— Никогда не забывай, что со мной ты не сможешь переступить ни одной черты, Аврора. Мы оба согласились на это по своим собственным причинам.

Я резко вдыхаю, поскольку его напоминание, произнесенное шепотом, — это не просто напоминание.

— Играй в заботливую жену на публике. Никогда не пытайся делать это за закрытыми дверями.

Его слова режут мне сердце.

Я тихонько выдыхаю, чувствуя себя слишком принужденной, когда встречаюсь взглядом с Ремо.