Сладкий плен его объятий

— В большинстве случаев это, несомненно, означает смертный приговор.

— С Дораном так и произошло. От него отрекся родной отец. Кто за него поручится, если он не может обратиться к родным? У Дорана нет ни денег, ни друзей. Его повесят.

— И вы чувствуете себя в ответе за это.

— Он сделал это ради меня. — По щекам Девоны покатились слезы. Она разрыдалась. — Если бы Доран не решил превзойти самого себя, он никогда не пошел бы на преступление. — Она на мгновение прислушалась к тому, как вокруг них смеются и весело болтают люди. — Я должна сделать что-нибудь, чтобы спасти его.

— И какую роль в ваших планах вы отводите мне? Если вы рассчитываете, что я возьму тюрьму приступом и освобожу его, то вы...

— Нет, конечно, — покачала головой Девона. — У меня даже в мыслях не было ничего подобного. Я хочу, чтобы вы воскресили Дорана, после того как его труп снимут с виселицы.

Лорд Типтон ожидал всего, чего угодно, но не этого. Он потер руками лицо и отвернулся.

— Вы понимаете, о чем просите?

Девона схватила его за руки и сжала их.

— Но вы же Le Chrurgien de la Mort[1]. О вас говорят, что вы поставили себе целью победу над смертью. Вас считают очень хорошим хирургом. Если кто-нибудь и может воскресить Дорана, то только вы.

— Господи, Девона! — Рейн отдернул руки и сжал их в кулаки. — Вы наслушались небылиц на светских раутах. Я на них не бываю, но знаю, как меня называют. Рафинированный Труп, Хирург Смерти... Существует множество других, еще менее привлекательных прозвищ. Все это бессмысленные названия, придуманные неумными людьми для явлений, в которых они ничего не понимают.

Неужели она ошиблась? Девону душило отчаяние.

— Но ваша работа... Люди, которым вы помогли... Мне обо всем известно.

Рейн коснулся ее лица. Ему так хотелось, чтобы Девона его поняла.

— Если бы это было пятьдесят лет назад, до того как при повешении стали использовать автоматическое сбрасывание, я бы сказал, что у вашего друга есть шансы на выживание — пятьдесят на пятьдесят. Но подумайте только! В течение пятнадцати минут его шея должна будет выдерживать вес его тела. Я ничем не смогу ему помочь.

— Я за это в ответе. — Слезы текли по щекам Девоны и капали ему на пальцы. — Я не знаю, как буду жить с чувством вины.

Вдали протрубил рожок. Они смотрели друг на друга в немом поединке характеров, не обращая внимания на шумные развлечения толпы вокруг них. Он ей не поможет, теперь Девона это знала. И ее отчаяние было таким же неистовым, как и далекий раскат грома, предвестник приближающейся грозы.

Вдруг раздались вопли. Они неслись, словно набегающая на берег волна прибоя. А потом на мгновение все замерло. Девона и Рейн повернулись туда, откуда доносился шум. Толпа разбегалась в стороны от кареты, запряженной четверкой обезумевших лошадей, которая мчалась прямо на них. Прежде чем Девона успела осознать весь ужас и опасность их положения, Рейн схватил девушку в охапку, закрывая от ее глаз страшную картину. Земля дрожала, когда он откатился вместе с Девоной в сторону от летящих смертоносных копыт, обломков дерева и металла.

Время потекло в своем обычном ритме, когда коляска с лошадьми промчалась по одеялу, наехав на корзину с провизией. Девона лежала, съежившись в объятиях Рейна, и его тепла едва хватало на то, чтобы унять озноб, сотрясавший ее тело. Его шляпа куда-то исчезла, аккуратная прическа растрепалась, и длинные волосы щекотали лицо девушки. Они оба тяжело дышали, и Девона не могла понять, чье сердцебиение ощущает — его или свое собственное.

— Когда я увидела, что на нас несется карета, я, кажется, потеряла способность соображать и двигаться, — прохрипела девушка. Она говорила с трудом из-за попавшей в рот пыли и осознания того, что лишь мгновенная реакция виконта спасла их от жуткой и мучительной смерти. — Вы спасли нас обоих.

Рейн смотрел на нее, с трудом переводя дыхание. Он еще не справился с возбуждением. Его глаза гневно сверкали. Сейчас это был закаленный в боях воин, прикрывший девушку собственным телом. Девоне хотелось успокоить его, сказать, что с ней все хорошо, но она могла только лежать и дрожать. Девона шевельнула губами, желая поблагодарить Рейна, и воин в нем воспринял это как зов. Его теплые губы прижались к ее холодным губам как нежное подтверждение того, что они оба остались живы.

Их первый поцелуй был божественным! Девону обдало жаром с головы до ног, когда к ней вернулась способность воспринимать окружающую действительность, и она ощутила на своем теле вес и силу мужчины. Девушка знала: она должна потребовать, чтобы Рейн немедленно прекратил эти вольности. Но как можно было противиться его соблазнительным, умиротворяющим поцелуям? Он призывно проводил языком по ее губам, и ей хотелось ощутить это снова и снова. Девона крепче ухватилась за своего спасителя, когда почувствовала, что земля вокруг них опять задрожала.

— Отпусти ее, ублюдок!