Сладкий роман

- Маргарет, ( Дикси называла бабушек по именам ) персиковый - любимый цвет Сезанна! А расклешенная юбка сплошное очарованье, в ней так и хочется танцевать... Тем более мои колени все уже видели. И даже выше. - Дикси воинственно задрала подбородок. - Сейчас одна тысяча девятьсот восемьдесят первый год! Весь мир носит мини, а на спортивных занятиях мы и вовсе ездим почти голые по бульварам. Да, да - на велосипедных тренировках - вот в таких крошечных трусиках !

- Дикси ! - Маргарет гордо поднялась. - Ты забываешь с кем говоришь и к какому кругу относишься. Возмутительное нежелание уважать себя и свое достоинство... Я позову Эрика - он умеет напомнить членам своего семейства правила приличия и принятого в хорошем обществе тона.

- Тогда уж сообщи отцу, Маргарет, что в мире - сексуальная революция ! И ни где-нибудь в трущобах или у коммунистов, а прямо здесь - в нашем аристократическом обществе ! - Дикси дерзко повернулась на каблучке и плюхнулась в кресло, так что вспорхнул шелковый подол. Увидав крошечные кружевные трусики, Маргарет застонала:

- О, мой бедный, бедный мальчик !

К этому времени Эрик почти смирился со своим поражением. Избрав имя дочери, он воспроизвел латинскую фразу ; складывающуюся из созвучия с фамилией : Dixi de visu , что означало "высказался в качестве очевидца". Латынь и многозначительность считались слабостью Эрика особенно в вопросах, касавшихся его происхождения. Девочке, носящей такое имя надлежало проявлять серьезность, ответственность и сдержанность, как формулировкам обвинительной речи прокурора. Но Дикси была возмутительно легкомысленной и беззаботной. Вместо скромной, преданно заглядывающей отцу в глаза девочки, в доме росла смазливая вертихвостка, всеми силами избегавшая отцовских наставлений и, кажется, даже посмеивающаяся над ним.

- ... Да посмотрите на нее! - картинно хватался за голову отец, указывая на Дикси матери и двум бабушкам, собравшимся на семейный совет. Разве можно такую пускать на сцену?! Это же, это же... . - он заикался, растеряв все слова, приличествующие в дамском обществе... - За банковской конторкой по крайней мере ног не видно... И я ещё не слышал, чтобы кого-нибудь из моих служащих изнасиловали на рабочем месте!

- Еще бы, ты специально отбираешь плоскогрудых старых дев, дабы подчеркнуть, что в твоих банках не намерены отвлекать внимание клиентов пустяками, - тихо заметила Пат.

- Бог с тобой, Эрик! Не надо путать сцену с борделем. Право... это уж чересчур консервативно, - не на шутку вспыхнула Сесиль. - Посмотри хотя бы фильмы с участием Вивьен Ли или Дины Дурбин. Это так трогательно, и поучительно, между прочим!

Дикси топталась в центре гостиной, чувствуя непомерную длину своих конечностей, тяжесть преждевременного бюста, и кляня себя за то, что заикнулась о сцене.

Ей исполнилось семнадцать, на была девственна и упряма. На улице, при встрече со ней, незнакомые, вполне респектабельные господа сворачивали шеи, коллеги Эрика на званых вечерах опускали глаза, дабы не продырявить ими свитер на юной груди, а местный сумасшедший, проживающий на соседней улице и совершающий моцион в ближайший скверик под присмотром медсестры в крылатой шапочке, падал передо Дикси на колени. Вначале Она испугалась, когда прямо на тротуаре к её чудным новым лаковым лодочкам рухнул лысый бледный господин со сложенными для молитвы руками. Девушка оторопела, отодвигая туфли, а он горячо шептал молитвы. Несчастный пятидесятилетний дебил попросту принял Дикси за Деву Марию, явление которой давно ожидал.

Желание стать актрисой появилось у Дикси так же естественно, как стремление нравиться, удивлять, привлекать внимание. Она вовсе не задумывалась о том, есть ли неё талант, просто была уверена, что рано или поздно, станет знаменитостью. Пусть даже пришлось пока поступить в университет и учиться на экономиста, уступая желанию непримиримого Эрика.