Сладкий вкус огня

Она накрыла примирительный ужин со свечами. Кушанья были самыми изысканными: цыпленок с грибами, суфле, бутылка моего любимого вина Но все же это немного напоминало ужин на сцене, где актеры делают вид, будто наслаждаются картонным цыпленком. Впервые паузы в нашем разговоре казались напряженными и мучительными. Они вырастали между нами и не давали приблизиться друг к другу. Тогда мы стали строить планы. Мы снимем дом за городом. Или купим, если новая работа окажется доходной. А что будем делать в Рождество? Отпуск на Канарских островах! Когда мы встали из-за стола, она сказала:

— Ты знаешь, я действительно решила родить ребенка. Но я хочу, чтобы ты тоже этого захотел. Только закажи, кого ты хочешь.

С этими словами она протянула мне руки. В колеблющемся свете свечей очертания ее тела сладостно округлились. У меня на глазах появились слезы. Я обнял ее.

— Моя любимая, моя единственная…

— Не надо больше говорить, — мягко попросила она.

— Пожалуйста, прости меня.

— Я тоже не всегда была права.

— Ты всегда была чудесной.

Некоторое время мы молчали. Потом она взглянула на меня, и легкая тень скользнула по ее лицу.

— Скажи, мы правда покончили с этим?

— Да, — твердо сказал я.

— Потому что еще раз я такого не перенесу.

— Мы — самая неразлучная пара на свете.

— Я так всегда и думала.

— Ты была права.

— Я люблю тебя, Серж.

— Я тоже люблю тебя.

— Мне нужно убрать со стола.

— Ты можешь сделать это позже.

Я поддерживал ее гибкое тело, медленно склонявшееся на подушку. На следующее утро в восемь часов тридцать минут зазвонил телефон. Я узнал голос Канавы.

— С чего ты вздумал будить людей на рассвете? Ты что, еще не ложился?

— Я лег и сразу встал. Слушай, Серж, есть серьезные затруднения.

Он говорил долго и без перерыва. Лакруа передумал, у Дюгюржа удар или наоборот. В дело было вовлечено правительство, оппозиция оказала сопротивление. Короче говоря…

— Короче говоря, все кончено?

— Не совсем, но, похоже, идет к тому.

— Забудь об этом.

— Мне очень жаль.

— О, не беспокойся. Это не имеет значения.

— Хорошо, что я не бросил Берни, — сказал он, — Можешь себе представить, в каком бы я оказался положении!

Когда я повесил трубку, мне больше было жаль его, чем себя.

— Кто это? — спросила Ким спросонок, когда я вернулся в постель.

— Хорошие новости — остаюсь в газете.

Я растянул свой отпуск еще на три дня и во вторник появился в издательстве. Возвращение блудного сына. В офисе было новое лицо: высокий, худощавый человек с бородой. Мне он совсем не понравился. Пожав всем руки, я хотел увидеться с Берни, но он передал мне через секретаршу, что занят по горло и, вероятно, поговорит со мной попозже, часов в двенадцать. Тогда я решил пока поговрить с Фернаном о плане следующего номера. Все были очень любезны, но как будто немного встревожены.

Наконец Берни принял меня.

— Ну как, лучше себя чувствуешь?

— Да, все в порядке. Кризис прошел.

— Рад слышать.

Он сидел в кресле, сложив руки на животе.

— Какие у тебя планы?

— Возвращаюсь в стойло.

В этот момент зазвонил телефон. Обычно, когда кто-то был в кабинете, Берни сводил телефонный разговор к минимуму. Но на этот раз он разговаривал минут десять, строчка за строчкой обсуждая статью о некой стареющей звезде мюзик-холла, всегда готовой поймать свою утраченную юность в постели.

— Ну посмотри, ради Бога, — кричал он. — Это совсем не то, что я хочу!

Положив трубку, Берни как будто был удивлен, что я еще сижу перед ним.

— О чем это мы говорили? Значит, ты хочешь вернуться? — Он задумчиво посмотрел в окно. — В принципе это возможно, — заключил он, — но в настоящий момент…

Я почувствовал, как подо мной задрожал стул. Я сел прямо и для поддержки схватился за стол Берни.

— Ты хочешь сказать, что уволил меня?

— Уволил? Ты сам ушел, если мне не изменяет память.

— Но ты не принимал мою отставку всерьез, ты предлагал мне месячный отпуск, помнишь? Теперь я поправился и вернулся.

— Минутку, Сагар. Ты думаешь, газета сама собой, и ты можешь приходить и уходить, когда захочешь? Я несу определенную ответственность. Есть босс, который держит все бразды правления, и есть совет директоров, которые только и ждут, когда я совершу ошибку. И еще одно. Ты, кажется, совсем забыл: этот клочок бумаги во что бы то ни стало должен выходить каждый вторник. Думаешь, легко делать газету с этими примадоннами — они только и могут, что выдавать верхнее «си», когда лучше ничего нет. Или взять твою историю с юным наркоманом из Перпиньяка. Ты исчезаешь на десять дней, а потом у тебя хватает духу заявить, что это был всего лишь предлог для получения отпуска. А если каждый начнет так себя вести? Хороши мы будем. Мало того, — голос Берни поднялся до визга, — ты бросил меня без предупреждения. А теперь, ощутив нехватку месячного чека, возвращаешься и ожидаешь, что все будет по-прежнему. Мне очень жаль, старина. Но, во-первых, я уже взял кое-кого на твое место, а во-вторых…

Он не стал продолжать, что во-вторых, а мне не особенно хотелось знать.

— Значит, это тот тип с бородой? — спросил я.

— Какой тип?

— Мой преемник — тот тип с бородой?

— Допустим.

— А что во-вторых?