Сладких снов

Я думала, когда земля осела после похорон Ниты, Тейт снова выйдет на охоту убийцы Тони и Ниты.

Но оказалось все не так.

Я спросила его об этом, и он просто объяснил:

— Федералы взялись за эту работу. Моя забота, чтобы моя семья была в безопасности.

Мне нечего было ответить, поэтому я ничего не сказала. Это не значит, что я ничего не сделала. Сделала, я поцеловала его крепко, долгим поцелуем.

Я вернулась от своих дум, когда грузовик Джима-Билли остановился возле машины Тейта. Я также заметила машину Стеллы на дорожке перед домом, что для меня не было неожиданностью. Ей было поручено привести Джонаса домой после моей закончившейся смены. Я позвонила ей, сообщив, что немного опоздаю из-за телефонного звонка Мэтту, хотя я не сказала ей, что собираюсь позвонить Мэтту. Мы с Тейтом смогли каким-то образом урегулировать наши отношения по этому вопросу, но Тейт всегда был крутым Альфа-самцом. Брэда ни в малейшей степени не беспокоило, что я болтала и смеялась со своим бывшим парнем в течение часа на свой день рождения. Тейту же, мне казалось, это точно не понравится. А у Стеллы, как я поняла, был длинный язык.

Я повернулась к Джиму-Билли.

— Хочешь зайти на ужин? Я пожарю цыпленка и сделаю картофельное пюре.

Джим-Билли ухмыльнулся.

— Не против, если я соглашусь.

Я ухмыльнулась и спрыгнула из грузовика. Джим-Билли последовал за мной по ступенькам на террасу, пройдя вперед к раздвижной стеклянной двери. Свет в доме был выключен, телевизор не работал, что меня удивило. Если Джонас не делал уроки или не играл в видеоигры в своей комнате, он всегда буквально разбивал лагерь перед телевизором. Стелла тоже сидела с ним, поскольку Джонас был вежливым ребенком и любил компанию, я была уверена, что сегодня он разобьет очередной лагерь перед телевизором.

Я включила верхний свет, повернулась направо и замерла.

Открыв рот.

Истертые столешницы исчезли. На их месте красовались сказочные, сверкающие гранитные столешницы (кроме разделочного стола на островке, который остался первозданным). Старый холодильник, плита и посудомоечная машина также исчезли. На их местах стоял совершенно новый, сверкающий, черный холодильник, посудомоечная машина и красивая из нержавеющей стали плита, как в ресторанах. Над плитой старая микроволновка тоже исчезла, ее заменила новенькая.

Выглядело все фантастически.

Я всегда знала, что кухня Тейта может быть просто потрясающей!

На кухонном островке стояла красивая, старомодная, розовая стеклянная подставка для торта, в горошек по краям. На ней находился восхитительный торт, щедро облитый завитками сливочно-шоколадной глазури, увенчанный множеством розовых свечей. И над всем этим парило множество воздушных шаров всех цветов радуги как раз в центре кухонного островка, и разноцветные ленточки от шаров были подсунуты под один из моих тяжелых керамических горшочков.

— С днем Рождения, Лори! — Услышала я возглас Джонаса, отчего вся сжалась, видя, как он несется со всех ног ко мне из прихожей, а за ним двигалась нескончаемая толпа — Венди, Тайлер, Шамбл, Солнышно, Нед, Бетти, Па, Холли, Твайла, Эмбер, Кристал, Бубба, Доминик, Надин, Стег, Вингс, Стоуни, Стелла, Вуд и замыкал шествие Тейт.

Джонас впечатался в меня всем своим весом, обхватив руками, когда я покачнулась на ногах, удерживая равновесие.

Он тут же убрал руки, отступив, буквально отпрыгнув на шаг назад, воскликнув:

— Папа и дядя Вуд весь день устанавливали столешницы. Он заказал их вечность назад! Ребята, принесшие холодильник и другую технику из магазина, ушли буквально за секунду, как ты подъехала с Джимом-Билли. Хорошо, что ты задержалась, потому что папа просто бесился! Был полный пи*... я хочу сказать, что он был очень зол, переживая, как все получится, успеют ли все сделать до твоего приезда. Дяде Вуду даже пришлось спрятать папины пушки от греха подальше!

Я перевела взгляд с улыбающегося Джонаса на его отца, который стоял в конце столешницы, привалившись к ней бедром, скрестив руки на груди и не отводя от меня глаз.

Затем я еще раз осмотрела кухню, новые столешницы, новую технику, торт, воздушные шары и, самое главное, своих друзей.

А потом я расплакалась.

И мои всхлипывания вместе со слезами были совсем не тихими и женственными. Нет. Мои всхлипывания были громкими, совершенно неконтролируемыми рыданиями, из глаз текли нескончаемые слезы, а из носа слышались нескончаемые хрюканья.

В эту же секунду я оказалась зажата руками Тейта, и сквозь свой рев, услышала бормотание:

— Господи, Крутышка.

Я попыталась выбраться из его объятий, но смогла только поднять голову и плечи, потому что он держал меня крепко, вперила взгляд в Тейта сквозь слезы и прохрипела:

— Ты должен был ловить беглецов, скрывающихся от правосудия!

— Я солгал, детка, — ответил Тейт. — Никто не скрывается.

— Ты солгал мне? — Истерически завизжала я, потому что была безумно, почти до истерики счастлива, и понятия не имела, как мне все это пережить.

— Я не мог признаться тебе, что не мог отвезти тебя на работу, потому что мне необходимо было забрать столешницы, Крутышка, это испортило бы весь сюрприз, — ответил Тейт.