Сладко-горькая история

Я готовила и пекла почти всю жизнь. Мои самые драгоценные воспоминания раннего детства – когда мама позволяла моей младшей сестренке Джессике и мне сидеть за кухонным столом и печь вместе с ней печенье, маффины, хлеб, пироги. Мама была превосходным поваром, пусть и не признала бы этого никогда. Однажды, когда мне и сестре было семь и пять, маме позвонили, и она оставила нас одних с миской песочного теста. Представьте наше искушение! Я посмотрела на маму – она повернулась спиной к нам и во время разговора оборачивала витой телефонный шнур вокруг пальцев. Я улыбнулась Джессике, затем окунула один пронырливый пальчик в миску и попробовала кусочек. Сестричка последовала моему примеру, и через несколько минут мы слопали половину теста. «Девочки!» – отчитала нас мама, не в силах перестать смеяться. Мы обрадовались тому, что нас не наказали. Боль в животах, которая пришла чуть позже, сама по себе послужила достаточной карой.

В то время как многие из моих друзей детства часто приходили домой и ели разогретую пиццу, обеды из микроволновки и пресные запеканки в кастрюльках, моя мама, не в пример другим, блистала как прославленный шеф-повар. Она готовила домашние фрикадельки, карри, блюда во фритюре – прямо в воке – и соус болоньезе. Почти всегда в духовке пеклось что-то вкусное – партия домашних брауни или булочек к обеду. В одной из своих книг (забыла, в какой именно) я написала об одном персонаже, который верил: уровень счастья в доме напрямую связан с количеством корицы в кладовке. Правда это или нет, не знаю, но могу лишь сказать, что дом моего детства был невероятно счастливым, и в нем всегда хранилось очень много корицы.

Я была нетребовательным в еде ребенком. Я ела все, что угодно (кроме странного периода в старших классах, когда стала вегетарианкой – тогда это было в моде. Впоследствии я устала от «веджибургеров» и вновь перешла на мясо). Благодаря маминой помощи к тому времени, как я повзрослела, в моем арсенале имелись богатые познания в кулинарии и множество выученных наизусть рецептов. За исключением грандиозного провала в колледже, когда я приготовила тайскую рисовую лапшу для парня по имени Джейкоб (буду честной, того еще придурка), а он попробовал и скорчил гримасу (по правде говоря, блюдо и впрямь было гадкое), готовить для меня было естественно, и я наслаждалась возможностью поделиться своими блюдами с другими. P. S. Был во времена колледжа еще эпический провал, о котором следует поведать. Случилось все примерно так: Натали вернулась после занятий и подозрительно осмотрела меня, стоявшую на кухне нашего снятого вне кампуса жилья: «Что ты делаешь, Сара?» Я, наливая банку соуса маринара в сковороду, ответила: «Ну, не нашла мясной фарш, так что откопала в шкафу эту баночку тунца, – тут я вскрыла крышку и вытряхнула тунца в сковороду, – и подумала – почему бы и нет?» До сих пор помню выражение ужаса на лице Натали. Позже я поняла, почему соус маринара и тунца ни в коем случае не следует совмещать. Никогда.

Но во время и после моего развода произошла забавная вещь. Так же, как радость, из моей жизни исчезло и желание готовить. Конечно, я продолжала стряпать полезные блюда для троих сыночков, но сам акт приготовления пищи стал утомительным и пресным. Я потеряла вкус к еде и в каком-то смысле к жизни.

Моя старая подруга и бывшая соседка по комнате Натали, однако, сыграла большую роль в улучшении этой ситуации. Помните о том ужасном дне, который я описала в предыдущей главе? Когда она пришла в мой дом в темнейший миг? Я впустила ее, и она убрала беспорядок на кофейном столике, чтобы освободить место для небольшого пиршества. Она принесла с собой фрикадельки из магазинчика деликатесов, которые мы обе любили, отличный сыр, красное вино, виноград, ароматный, сочный, яркий как из мультфильма!

– Держи, – сказала она, протягивая мне тарелку. – Съешь кусочек.

Вначале я капризничала, словно привередливый карапуз. В те месяцы, когда моя жизнь распадалась на части, я запретила себе ощущать вкус и отказалась от любимой еды. Прошло столько времени, что казалось странным вновь насладиться чем-то по-настоящему, но Натали меня подбодрила.

– Ешь, – попросила она, наливая мне стакан вина.

Помню, как положила фрикадельку в рот. Оттенки вкуса взорвались, точно петарды. Я смыла их бокалом отличного мальбека, затем съела еще одну фрикадельку, заела ее кусочком овечьего сыра манчего и ломтиком гауды, который можно описать лишь одним словом – волшебный. Помню его дымный привкус и зернистую структуру до сих пор.

– Отлично, – заявила Натали, снова наполняя мой бокал. – А знаешь, ты с этим справишься.

Я кивнула и подтянула ноги к груди, испытывая благодарность за то, что она, будучи настоящим ангелом, удержалась от комментирования моей уродливой пижамы. Поистине омерзительной, ребята. Желтой с красными звездами, а на коленке – дыры.