Сладкое искушение

— Селеста. И я слишком стара для тебя, — говорит она так, словно это положит конец моему интересу. Я смеюсь в ответ на ее искренность и протягиваю руку. Мгновение она смотрит на нее, затем пожимает, после чего возвращается к своему напитку.

Наконец, подходит бармен. Я показываю ему фальшивое удостоверение личности и говорю:

— Джек со льдом.

Я чувствую, как она оживилась рядом со мной, поскольку ее настроение меняется; полагаю, она поверила, что мне уже есть двадцать один.

— Селеста. Не возражаешь, если я присяду? — я указываю на стул рядом с ней.

— У нас свободная страна. Делай что хочешь. — Она рассеянно взбалтывает «Маргариту», пока я присаживаюсь. Мне кажется, Селеста слегка утомлена. По я могу это исправить. Я могу исправить все, что угодно.

— Остановилась в отеле? — спрашиваю я.

— Конференция по недвижимости. А ты?

— Остановился переночевать. Еду в Л.А. — Приступ боли внизу живота вынуждает поторапливаться. Продолжай разговаривать с ней.

Она делает длинный глоток.

— А что в Л.А.?

— Моя группа, — лгу я.

— Дай угадать, — с сарказмом говорит она. — Солист.

Я смеюсь и выпиваю половину напитка, наслаждаясь жжением в горле, прежде чем поставить стакан и снова посмотреть на нее.

— Барабанщик.

— Ммм. — Ее ауру пронзает вспышка красного. Она допила «Маргариту». Заказываю ей еще одну.

— Не обязательно это делать, — говорит она.

— Знаю.

Она потягивает «Маргариту», слизывая соль с ободка бокала. Я слежу за ее языком и зверь во мне рычит.

— Сколько тебе лет, Кайден?

Никогда не понимал, почему женщины так помешаны на возрасте. Я окидываю ее взглядом, становясь серьезным.

— Достаточно, чтобы доставить тебе удовольствие, о котором ты и не мечтала.

Глаза Селесты немного расширяются, ее аура становится ярко-красной, прежде чем снова вернуться к серому недоверию.

— Громкие слова, — говорит она.

Я посмеиваюсь.

— Хорошо, что я могу подкрепить их действиями. — Я залпом выпиваю остатки напитка и припечатываю стакан к стойке.

— Слушай, зря время тратишь. Вон там девушка не сводит с тебя глаз, — говорит Селеста, кивая на противоположную сторону танцпола. — Может, тебе лучше пойти и поговорить с ней.

Я даже не смотрю в указанном направлении, потому что уже сделал свою ставку. Люблю вызовы.

Не глядя на Селесту, я говорю:

— Предпочитаю женщин, а не девчонок, — подзываю бармена. Он наливает мне еще виски и подкатывает стакан по барной стойке.

Музыка становится громче, и, если это возможно, зажигательнее, заставляя людей отрываться по полной. Я прислушиваюсь к нашему номеру, в котором слышен только шорох простыней от ворочания Анны. Ее дыхание ровное, медленное. Она спит? Ее не расстроила демонстрация моего темперамента? Разве ей совсем не интересно, чем я занимаюсь?

Рядом же со мной, покачав головой, Селеста издаст смешок.

— Знаешь, как давно у меня не было этого?

Это заговорили выпитые коктейли.

— Не имею представления, но буду счастлив исправить ситуацию.

Она мотает головой, словно я абсолютный ублюдок и спрашивает:

— Почему?

— Потому что ты сексуальна.

Она щурится.

— Как я и сказала — ты зря тратишь время.

— Сильно сомневаюсь.

Мы молча потягиваем свои напитки. Спустя несколько минут она вздыхает.

— Ты не сдаешься, ведь так?

— Да, Селеста. Никогда. — Я поворачиваюсь к ней.

Она барабанит пальцами по барной стойке, глядя на свою руку.

— У меня нет презервативов.

Внутри меня все подпрыгивает, но лицо мое остается бесстрастным и уверенным.

— Зато у меня есть.

Она поворачивается ко мне лицом, и мы смотрим друг на друга. Зверь рост когтями землю в ожидании.

— Отлично, — Селеста пытается демонстрировать скуку, непринужденность, но ее аура ослепительно сигнализирует об обратном.

— Можем перебраться в мой номер…

Я готов закрыть глаза и облегченно выдохнуть. Это были самые длинные сорок минут в моей жизни. Слава зрелым женщинам без предрассудков, точно знающим, чего они хотят. Я бросаю деньги на барную стойку и наклоняюсь вперед, замерев в сантиметрах от ее лица.

— Потрясающе, Селеста. Ты — ангел.

Слово «ангел» привлекает мое внимание. Облегчение сменяет неожиданное сомнение, и я проклинаю Анну, когда в мое сознание вонзается чувство вины. На мгновение я представляю, как говорю этой женщине, что передумал. Представляю, как это было бы — проигнорировать пульсирующую боль и вернуться в номер к Анне.

Эта мысль совершенно бессмысленна и глупа. Какой в этом резон? Я опускаю руку на поясницу Селесты и вывожу ее из бара. Я знаю, чего хочу, и получаю это.

Глава 7. По рукам

«Я начинаю хотеть тебя сильнее, чем нужно…

Хочу чтобы ты просто ушла, но ты такая сладкая.»

«Like Sugar» Matchbox Twenty

Анна не просыпается, когда поздней ночью я возвращаюсь в номер и снова принимаю душ. Ее глубокий сон является признаком излишней доверчивости. Она не бывает начеку, никогда не прислушивается, не знает, что происходит вокруг. Это бесит. Не хочу, чтобы меня заботила ее безопасность после окончания нашей поездки. Вообще не хочу о ней думать.