Сладкое лекарство от бессонницы

Эта мысль застигла его врасплох, явившись неизвестно откуда, несмотря на все его усилия изгнать Лару из своих помыслов. Воспоминание о ней наполнило сердце горечью. До встречи с этим сгустком энергии он пребывал в подвешенном состоянии, не зная, куда двигаться дальше, постоянно размышляя о прошлом. Ее помощь и поддержка положили начало его новому бизнесу. С ней он обрел иную цель в жизни. Кошмары все еще мучили его, но он как-то справлялся с ними, потому что смотрел вперед, а не назад, и ему было за что уцепиться.

Лара поверила в него, когда он сам начал было отчаиваться, и без ее безграничного оптимизма он окончательно потерялся бы в этом мире. Он в последний момент увязался за Исааком – что угодно, лишь бы убраться подальше, а может и обрести новую перспективу. Обзвонил своих клиенток по фитнесу и сообщил им, что уезжает на несколько недель. Однако этот прием не сработал, и он понятия не имел, что вообще может сработать. В итоге он впал в мрачное отчаяние и достал из кармана бумажник.

Алекс сидел на краю постели в безликой комнате отеля и копался в бумажнике в поисках карточки. Просто посмотреть на нее, звонить ведь не обязательно. Благотворительное военное общество предлагает помощь солдатам, пережившим серьезный стресс. Он взял этот номер из вежливости, когда покидал госпиталь несколько месяцев тому назад, отмахнувшись от упоминания о ПТСР – посттравматическом стрессовом расстройстве. Набирать он его не собирался, был уверен, что он ему никогда не понадобится. Позвонить для него означало признать свое поражение, признать бессилие, неумение справиться с таким пустяком.

Он взялся за телефон.

В Лондон Алекс вернулся один, отказавшись от предложения Исаака составить ему компанию. Квартира ничуть не изменилась, комната встретила его привычным армейским порядком. Однако притягательность такого образа жизни немного померкла в его глазах. Лара привносила в него всякие штучки, которые начали просачиваться в его пространство. Одежда, небрежно брошенная на спинку стула, косметика на комоде. Раньше его так и подмывало прибраться после ее ухода, но теперь он скучал по этому беспорядку.

Он кинул сумку в угол и отправился прямиком на Портобелло-Роуд с твердым намерением покончить с этим делом раз и навсегда. Теперь он знал, что честность – единственно возможный для него путь. К тому времени, как он закончит, она, возможно, мысленно поздравит себя с тем, что ей удалось легко отделаться. Он резко остановился у магазинчика с черно-розовой вывеской, собираясь с силами. Ну, где наша не пропадала! Разве не это его привлекало в Ларе? Что ее реакция всегда была непредсказуемой. И что она привыкла жить сама по себе. Это тоже не добавляло ему уверенности. Но, черт возьми, он должен хотя бы попробовать.

Он рывком распахнул дверь и вошел. В нос, как обычно, тут же ударил аромат французского мыла и духов, разложенных тут и там по магазину. Лара была в конце зала, за стойкой, заворачивала в оберточную бумагу что-то шелковое и розовое для женщины средних лет, которая с интересом посмотрела на него. Он увидел, что Лара на мгновение напряглась, заметив его, голубые глаза расширились от удивления, но маска непостижимой загадочности тут же вернулась на место. Ни одного знака, выдающего ее мысли. Она протянула покупательнице пакет с черно-розовой надписью и ручками из черных шелковых ленточек и повернулась к нему:

– Да, сэр? – Она одарила его мимолетной улыбкой. – Чем могу вам помочь? Ищете что-нибудь для своей девушки? Вы, похоже, из любителей быстрого флирта. Давайте догадаюсь – что-нибудь красное с дырочками?

Только что обслуженная клиентка стояла и с любопытством следила за ними, и Лара прошла мимо Алекса к выходу и распахнула для нее дверь.

– Простите, но, думаю, я ничем не сумею вам помочь, – бросила она через плечо. – Я не знаю, чего вы ждали, но этого тут точно нет.

Она сделала ударение на последних словах, ясно давая понять, что если он думал, что уболтает ее без проблем, он жестоко ошибался. Она захлопнула за клиенткой дверь, перевернула вывеску надписью «Закрыто» и развернулась к нему.

– Давай покороче, если можно, – сказала она. – Скажи, что хотел. Время – деньги. Заперев магазин, я каждую минуту теряю клиентов.

– Я пришел извиниться, – выпалил он.

В ответ она поджала губы:

– За что? За то, что ты позволил мне думать, что у нас отношения, позволил мне купиться на всю эту мишуру?

Он на секунду прикрыл глаза:

– Это не мишура. То, что я чувствовал и чувствую к тебе, – не мишура. Мне очень жаль, что я скрывал от тебя свои проблемы, но я искренне верил, что справлюсь с ними самостоятельно. Ты должна понять, что так было заведено в моей семье, так было всю мою жизнь. Сколько я себя помню, эмоциональные всплески считались признаком слабости. К семи годам я понял, что слезы только злят отца и уж точно не порождают ни симпатии, ни сочувствия. Солдаты не плачут. Они не выставляют своих эмоций напоказ.