Сладкое Забвение

А потом он сделал то, чего я никак не ожидала. Возможно, это шло от недоверия, а может, он считал меня смешной. Я не знала, и мне было все равно. Он рассмеялся. Мягко, мрачно. Такой смех, не имеющий добрых намерений. Такого смеха стены не забывают.

Тепло скрутилось у меня в животе, и я ничего не могла с собой поделать, я стала смотреть еще больше. У него были белые зубы и острые клыки, как у злодея, которым он являлся. Когда он искоса взглянул на меня с мрачным весельем во взгляде, между моих ног запульсировало пламя.

— Иисус, — пробормотал он себе под нос, проводя рукой по волосам.

Я откинула голову на спинку кресла и прикусила нижнюю губу. Он взглянул на меня еще раз, и его смех исчез, а веселье растворилось в напряженной атмосфере, которая искрилась. В окно ворвался теплый ветерок, и я вздрогнула.

Я не знала, как долго мы сидели в одной комнате, в тишине, недалеко друг от друга. Время не имело значения. Этот момент записывался каждый раз, когда он двигался, поднимал глаза от телефона, делал глоток, смотрел в мою сторону, когда я переворачивала страницу или убирала волосы с плеч.

Я думала, что хорошо справляюсь, что я переворачиваю страницы с таким же успехом, как если бы кто-то их читал. Но я была сбита с толку, когда его взгляд оторвался от телефона и остановился на моем лице. Он задержался там на мгновение, прежде чем двинулся по моей обнаженной шее и плечам. Мое дыхание замерло, когда оно скользнуло по изгибам моей груди и вниз по животу. И я покраснела, когда оно спустилось ниже к моим бедрам, прослеживая мои ноги, пока не достигло моих розовых ногтей на ногах, выглядывающих из под моего платья.

Сейчас он смотрел на меня во все глаза, но у меня не хватило смелости окликнуть его. На меня смотрели столько раз, что я научилась не обращать на это внимания, но ни разу я не ощущала себя так, как сейчас. Перегретая, зудящая, задыхающееся.

Песня Уитни Хьюстон «I Will Always Love You» просочилась под дверь, и я услышала, как Бенито выкрикивает слова. Он был первым, кто начал петь караоке, и по иронии судьбы, это всегда были культовые песни о любви. Мой кузен не стал бы спать с одной и той же девушкой дважды, если бы у нее не было двойного провода для караоке. Его слова, а не мои.

Когда он испортил свою следующую реплику, у меня вырвался тихий смешок. Я позволила себе взглянуть на Николаса, ожидая какого-нибудь веселья, но мой смех угас, обнаружив, что он уже смотрит на меня. Темнота в его глазах затмила его трезвое выражение лица.

Музыка и голоса за дверью превратились в неразличимый шум, а кровь застучала у меня в ушах. Он встал, поставил недопитый стакан виски на столик и направился к выходу. Он остановился рядом со мной. Способность дышать исчезла, когда его большой палец пробежал по моей щеке, так же легко, как атлас, и так же грубо, как его голос. Он схватил меня за подбородок и повернул к себе лицом.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, которые показались мне минутами.

— Не ходи за мужчинами по темным уголочкам, — в его глазах вспыхнула искра жизни. Он смягчился, когда его большой палец скользнул по краю моей нижней губы. — В следующий раз ты можешь не выбраться живой.

С предупреждением, повисшим в воздухе, его рука соскользнула с моего лица, и он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Я откинула голову на спинку кресла и впервые с тех пор, как он вошел в дверь, нормально задышала. Я не знала, что это было, почему мне казалось, что у меня под кожей постоянно находится провод под напряжением в его присутствии, но не хотела анализировать это. Я знала, что это нехорошо. Все, что останавливает ваше дыхание не может быть хорошим для вас.

Мой взгляд упал на его стакан на столе.

Я была не в своем уме.

Вся горела.

Я закрыла книгу и поднялась с кресла. Обойдя столик сбоку, я покрутила стакан на лакированном дереве между пальцами.

Оставшаяся жидкость лежала на дне, золотистая и забытая.

Я никогда не любила виски.

Но поднесла ее к губам... и все равно выпила.

Глава 11

«Не дать единственному сердцу разбиться – не напрасно жить.»

— Эмили Дикинсон

Елена

Виски было воспоминанием о тепле в моем животе, сидя на корточках перед телевизором моей сестры.

— Ночь Страха, Зловещие Мертвецы или Ночь Живых Мертвецов? — я положила диски с фильмами на колени и стала ждать ответа.

Приглушенные слова Адрианы доносились с кровати.

— Шестнадцать Свечей.

Мои глаза расширились.

— Шестнадцать Свечей?

— Угу.

Это плохо. Очень плохо.

— Ты точно уверена?

Вздох.

— Да, Елена.

— Хорошо... позволь мне сходить за ним.

Выходя из комнаты, я посмотрела на сестру так, словно у нее выросли еще две головы. Однако она выглядела только пьяной и усталой, укрытая одеялом Звездных Войн.