Сладкое Забвение

— Они тебя не уважают.

Его голос был грубым и так близок к моему уху, что у меня по шее пробежала дрожь.

— Кто сказал, что мне необходимо их уважение?

Он крепче вцепился в стойку.

— Ты хочешь, чтобы он тебя трахнул?

Я моргнула.

— Что?

— Кристиан, — прорычал он.

— А если хочу? — тихо спросила я.

— Мое предыдущее заявление выдерживает критику.

Я медленно вдохнула, пытаясь ясно мыслить в его присутствии.

— Ты меня уважаешь?

Я понятия не имела, откуда это взялось, но на данный момент это было здесь, с намёком задерживаясь в воздухе.

Он не ответил.

Волна шока прокатилась по мне, когда подушечка его пальца провела по краю моих трусиков, которые все еще слишком обнажали мою задницу. Мое дыхание остановилось, когда его другая рука скользнула вверх по моему боку и схватила меня за талию, под грудью. Мои соски напряглись, покалывая в ожидании. Жар пульсировал между ног, и я боролась с жаждой схватить его руку и скользнуть вверх, пока он не коснулся моей груди. Я покачнулась, борясь с желанием прислониться к нему, почувствовать его тело рядом со своим.

Его палец скользнул под мои ягодицы, двигаясь по изгибу моей задницы, где почти соприкасался с бедром. Вся кровь в моем теле зашипела, когда он придвинулся слишком близко к запретной части меня. Хотя, вероятно, это было только табу для меня, так как никто никогда не касался меня там раньше.

Влага растеклась между моих бедер. Желание, чтобы он прикоснулся ко мне, чтобы его пальцы скользнули внутрь меня прямо здесь, на кухне, было настолько сильным, что я приподнялась на цыпочки и выгнула спину, подталкивая его руку ниже.

Он грубо выдохнул. Его рука скользнула по моему бедру, схватив меня за талию, соответствовав другой. Они были так близко к моей груди, что я сходила с ума. Я откинулась назад, пока не прислонилась к нему, и все мое тело пело так, как никогда раньше.

Мои нервные окончания гудели и искрились, как дождь на проводе под напряжением. Он был таким теплым и твердым. Его эрекция прижалась к моей пояснице. Николас Руссо был возбужден, и я никогда не испытывала ничего более захватывающего.

Моя голова покоилась на его груди, и пуговицы на его рубашке щекотали мой голый позвоночник. Я положила руку на талию и просунула пальцы между его пальцами. Наше дыхание заполнило кухню.

Услышав смех брата внизу, я поняла, насколько это опасно. Кто угодно мог войти.

— Ты хочешь, чтобы я тебя уважал?

Это сложный вопрос, но я знала только один ответ. Я хотела от этого мужчины только одного, и только один раз нужно было узнать, каково это.

Я отрицательно покачала головой.

Я хотела, чтобы он не уважал меня. Каждый сантиметр моего тела.

Его руки сжались на моей талии почти болезненно, будто он изо всех сил пытался удержать их там. Он уткнулся носом мне в затылок, но его голос внезапно стал холодным, как лед.

— Тебе нравится, когда мужчины не уважают тебя?

Меня пробрал озноб.

Моя рука все еще лежала на его руке, и он осторожно повернул мое кольцо пальцем, пока драгоценный камень не оказался внизу. Его зубы царапнули мое ухо.

— Или, может, тебе просто нравится, когда они все возбуждаются, задыхаясь после тебя.

Его губы коснулись моей шеи, и по телу побежали мурашки.

— Итак, какое из?

Я была шлюхой или дразнилкой.

Это варианты, которые он мне предоставил — то, что он думал обо мне. Разочарование росло в моей груди.

— Оба варианта.

Он замер, прежде чем издать сердитый звук и оттолкнуть меня от себя.

Я схватилась за стойку, поймала себя, а затем резко обернулась.

Его взгляд вспыхнул.

— Похоже, ты такая же большая обманщица, как и я, Елена.

Что это должно означать? Это уже второй раз, когда он намекнул, что я обманщица.

Когда кто-то появился на верхней ступеньке подвальной лестницы, по моим венам побежали струйки льда. Габриэлла. Она переводила взгляд с меня на него, потом неловко улыбнулась и поспешила из кухни.

Я не прибывала в положении для анализа, почему она находилась там с тремя мужчинами из моей семьи, и даже если бы стала, я не хотела останавливаться на этом. Было ощутимо облегчение от того, что она не вошла ни минутой раньше.

— Иди наверх и переоденься, Елена.

Голос Нико был жестким и бескомпромиссным.

Неужели он действительно верил, что я сделаю то, что он сказал? Боже, он был так полон собой.

Мои глаза сузились.

— Нет.

Он провел языком по зубам, и прежде чем я поняла его намерение, он обнял меня сзади за бедра, и мои ноги оторвались от пола. Дыхание со свистом вырвалось из меня, когда он перекинул меня через плечо.

— Тогда мне придется сделать это за тебя, — отрезал он, неся меня к двери.

— Ладно! Хорошо, я сделаю это.

Когда он не отпустил меня, я попыталась вырваться из его хватки. Его рука сжалась вокруг моих бедер, как тиски, и я не могла сдвинуться ни на сантиметр. Он толкнул вращающуюся дверь, и меня захлестнула паника.

— Стой! — прошипела я, повиснув вниз головой. — Я сказала, что сделаю это.

— Спроси меня вежливо.

Мои зубы сжались.

— Пожалуйста, отпусти меня.

Он поставил меня на ноги в фойе. Его взгляд метнулся к лестнице, повелительным тоном приказывая мне направляться туда.