Сладкое желание

Она слегка охнула, когда он опустил руку на ее бедро и переместил ее тело так, чтобы ее промежность оказалась как раз напротив его напрягшегося мужского органа.

Его губы стали более агрессивными и буквально атаковали ее губы. Ее еще никогда не целовали так крепко. И так тщательно. Ей показалось, что он находится повсюду вокруг нее, а ведь это был всего лишь поцелуй. «Dios m'io». Интересно, какой была бы… настоящая близость с ним?

«Ты этого никогда не узнаешь, потому что то, что сейчас происходит, – это всего лишь имитация».

Однако помнить об этом стало очень трудно после того, как он приподнял свои бедра и прижал их к ее бедрам. Было трудно помнить, что все это всего лишь мистификация, когда она начала стонать и давить нижней частью живота вниз, на твердый выступ у него между ногами.

Он стал целовать ее еще крепче, а она продолжала раскачиваться и тереться об него, пока ей уже не захотелось сорвать с себя и с него одежды. Она не хотела, чтобы между ними находились какие-то барьеры. Ей хотелось, чтобы их тела вообще ничего не разделяло. Ей хотелось ослабить то напряжение, которое он в ней вызвал. Ей показалось, что в ее животе сжалась какая-то пружина. Из нее стали вырываться какие-то дикие звуки, которые он гасил своими губами. Это было мучением. Восхитительным мучением.

Рядом с ней послышалось хихиканье.

– Если ты не хочешь делиться, тогда тебе лучше найти себе отдельную комнату, потому что, черт меня побери, я распаляюсь, глазея на вас двоих.

Английский, возможно, и не был ее родным языком, но Грасиэла без труда поняла смысл слов Маркуса, пусть даже они и показались ей невероятными из-за того, что их произнес ее пасынок, которого она знала на протяжении более чем половины его жизни. И почти половины ее жизни. В ее присутствии он всегда вел себя исключительно как джентльмен. Возможно, она его толком не знала. Как не знала толком и его отца. Не знала до тех пор, пока уже не стало поздно, то есть пока она не произнесла брачный обет.

Грасиэла, ахнув, полностью вернулась к реальной действительности, все еще сидя верхом на коленях лорда Стрикленда. Ее широко раскрытые глаза увидели его – не менее широко раскрытые – глаза, и она поспешно прижала пальцы к своим подрагивающим губам.

Чары развеялись.

Глава 5

Колин сказал самому себе, что этот поцелуй – всего лишь уловка с целью заставить Отенберри подумать, что он, Колин, серьезно увлекся этой женщиной и не желает делиться ею ни с кем. Целовать ее сейчас означало защищать ее. Оберегать ее.

Вообще-то это означало защищать не только герцогиню, но и Отенберри. Он знал, что его друг отнюдь не обрадуется, если обнаружит ее здесь. Он знал это точно так же, как и то, что ей отнюдь не хочется, чтобы ее пасынок узнал в этой вот женщине ее. Так что уберечь нужно было их обоих. Уберечь от потенциально неприятной ситуации. Он старался для них, а не для самого себя.

А потому он мысленно сказал себе, что ничего в этом поцелуе не было настоящим и что он аж никак на него не подействовал.

К сожалению, он никогда не был искусным лжецом, а уж тем более не умел обманывать самого себя. В действительности этот поцелуй очень даже на него подействовал. Возникшая у него эрекция являлась тому подтверждением.

По правде говоря, за прошедшие годы ему в голову частенько приходили неуместные мысли относительно герцогини Отенберри. Будучи по натуре пылким мужчиной, он считал, что она была как раз в его вкусе. Знойные темные глаза и темные волосы. Тело с красивыми очертаниями и очень даже выпуклыми формами. Когда она что-то говорила, ему казалось, что ее голос как бы ласкает его кожу.

Он, конечно же, старался не давать своей фантазии уж слишком много воли, но…

Он был всего лишь мальчиком, когда впервые увидел ее, и она дала его богатому воображению много поводов разыгрываться в годы его юности, когда он лежал ночью в постели. Он был уверен, что угодит из-за этого после смерти в преисподнюю. Она ведь была мачехой его лучшего друга. А еще она была замужней женщиной и находилась далеко за пределами имеющихся у него реальных возможностей. Чем больше он взрослел, тем лучше ему удавалось отгонять от себя такие мысли.

И вот теперь, целую вечность спустя, она сидит здесь и сейчас верхом на его коленях. И она уже не замужем.

Хотя светловолосые женщины с молочно-белой кожей и васильково-синими глазами считались брильянтами общества и пользовались популярностью, лично он отдавал предпочтение совсем другому типу женщин. Такому, какой в лондонском обществе был отнюдь не распространенным. И герцогиня Отенберри соответствовала его вкусу ну просто идеально.

Он, конечно же, всегда скрывал и подавлял в себе свое влечение к леди Отенберри. Само собой разумеется, ему никогда бы даже и в голову не пришло начать действовать в соответствии со своими импульсами. У него имелась своя собственная честь, и флирт с мачехой его лучшего друга явно противоречил бы имеющимся у него представлениям относительно чести.