Сладость мести

— Ага! — ухмыльнулся Кингмен, глядя мимо нее, в зал. — Как в средней школе: мальчики с одной стороны, девочки — с другой. А что, если прокомпостировать им билеты и пусть делают, что хотят?

Его глаза плутовато сверкнули; он явно наслаждался, лицезрея ту публику, которую сумел собрать в зале.

— Боже! Кингмен, сядь, пожалуйста, и будь серьезным. — Энн подала мужу черную салфетку и хлопнула ладонью по сиденью задрапированного в черный атласный чехол стула (все в помещении было черным или шафрановым — цвета упаковки духов "ФЛИНГ!"). — Вот сюда, рядом со мной.

— Где сядет Флинг после того, как она будет представлена? — Кингмен мялся вокруг стола, как малолетка, потерявший на дне рождения свой стул, и лишь на секунду остановился, чтобы поцеловать макушку младшей Энн в том месте, где ее волосы были стянуты в конский хвост.

— Рядом со мной, папуля. Мне просто не терпится увидеть ее живьем. Я случайно увидела ее за занавесом: она точно как Статуя Свободы — только из золота.

— Ш-ш-ш, Другая, — с мягкой укоризной сказала ей мать. — Где твое воспитание? Эта девушка — всего лишь коммерческий проект твоего отца, а вовсе не новый друг нашего семейства.

Фотографы, ни на секунду не спускавшие глаз с четы Кингменов, были допущены в заднюю часть комнаты, отгороженную цветным бархатным канатом. Работы по реконструкции интерьера отеля, за которые фирма Трампса получила свои тридцать миллионов, придали помещению одновременно и древний, и новый вид: сохранив его прежнюю элегантность, фирма проделала с ним то, что называется "омоложением лица". Перед фоторепортерами и телеоператорами, расположившимися в самой удобной точке зала, открылась захватывающая и грандиозная панорама мира богатства и моды — мира, обедающего на досуге. Леди, потратившие день на то, чтобы сделать маникюр в одном из маникюрных заведений Тенди, завитые лично месье Люпом, понежившиеся в коконе из кремов в косметическом салоне Жоржетты Клингер, были сейчас изысканно бледны, тщательно напудрены, а их волосы после долгих и безжалостных надругательств образовывали на головах некое подобие мотоциклетных шлемов или солдатских касок. Жесточайшему налету подверглись банковские подвалы и сейфы: из них были извлечены на свет божий даже те драгоценности, что по нескольку лет не видели солнечного света. Презентация "ФЛИНГ!" стала мини-отображением стиля увеселений, экзистенциального по своей сути, присущего восьмидесятым: если дерево упало в лесу, но никто не увидел или не услышал этого, упало ли дерево на самом деле? Если высший свет Нью-Йорка, старый и новый, устраивает вечер, веселится, развлекается, а пресса и телевидение об этом ни сном ни духом, происходит ли все это на самом деле? Богачи и надменные леди, знаменитые своей скупостью на деньги и душевное тепло, неожиданно становятся щедрыми и охотно предоставляют в распоряжение фотографов свой профиль и анфас. Эта вечеринка конца восьмидесятых, вечеринка, на которой магнаты потеснили кинозвезд в роли знаменитостей, началась, и ей суждено было надолго остаться в памяти американского народа, и в светской хронике города. За каждым стулом стоял официант в белых лайковых перчатках, перед каждым был положен серебряный календарь фирмы Картье с выгравированными на нем инициалами "Кармен Косметикс" и датой проведения праздника, обведенной в кружочек. Три специально приобретенных для вечера серебряных с позолотой кубка для вина были наполнены до краев. Когда поднялся архиепископ, чтобы возблагодарить за ужин, представители всех конфессий склонили головы, благодарные каждый своему Богу не столько за искусно приготовленную и изящно разложенную на тарелки еду, которую никак нельзя было назвать хлебом насущным, сколько за эти годы промышленного бума и финансового процветания, обеспечившие им их фантастические прибыли.