Сладость мести

Джойс давно уже перестала удивляться незамысловатым шуточкам Кингмена. Он был канадцем, который хоть и провел какое-то время на Юге, но во всех своих проявлениях оставался чистокровным чернявым ирландцем.

— Ревность, — продекламировал он, как черноволосый, сероглазый актер, вошедший в роль Гамлета, — эти говнюки из яхт-клуба всего-навсего ревнуют. Когда последний раз кто-то из тех, у кого предки были голландцами, хоть самим Ван Ренсейлером, видел себя на обложке журнала "Тайм"? Я отвечу когда: триста лет назад, вот когда. Пока они не просадили все свои денежки. Ладно, пусть хоть повесятся от зависти на своих мачтах, я за них гроша ломаного не дам. Закажи Эджмиер. Посмотрим, как там Энн.

Он важно прошел к столу.

— Я уже звонила. Ей сегодня лучше.

— Что она сейчас делает?

— Энн в данный момент кормит уток в парке, — прочитала она по записной книжке.

— Энн в такую рань на улице и кормит уток? Моя Энн, которая до полудня не открывала шторы, ни свет ни заря гуляет в парке? Выходит, я оплачиваю сейчас завтрак этих проклятых птиц. В Нью-Йорке у нее было несколько лучших в стране верховых лошадей — и не ездила, а сейчас… Может быть, это просто утка? — и он пихнул Джойс Ройс в бок, заливаясь смехом, довольный своим каламбуром.

— Ох! — Джойс явно не подходила на роль спарринг-партнера, а Джо Мерфи, тренер Беддла, должен был прийти не раньше одиннадцати.

— Кингмен, разговор с Итоямой заказан, Токио на проводе.

— Конечно, конечно. Скажи ему, чтобы подождал минуточку и не вешал трубку. Ты послала Энн розы? Те, чайные, которые ей нравятся?

Джойс кивнула. Это у нее было записано.

— А Другая? — он обошел стол, двигаясь к телефонам.

— Другая пишет полугодовую контрольную о кашалотах. Судя по голосу, она какая-то раздраженная, видно, не в духе.

— Кашалоты? Позвони директору Музея истории природы, и пусть он факсом перешлет все, что ей нужно. Они у меня в должниках. Я только что заплатил им за реставрацию какой-то там… голубой рыбищи, которая подвешена к потолку… Алло, охио-исао, что вы сказали? Муши-муши, — он подмигнул Джойс и показал ей: все о'кей. Он получил заем.

— ……. — Он говорил деловито и четко. — Буду ждать нашей встречи в Японии. — Повесив трубку, он звонко чмокнул Джойс в щеку. — Мы получили заем, Джойс. При годовых на четырнадцать процентов меньше, чем просили в "Сити-корп". — Он был весел и беспечен. — Телекомпания у нас в кармане. Пригласи сюда Арни и соедини меня с братьями Солид.

Часом позже голос Джойс зазвучал по интеркому:

— Кингмен, я отвлеку вас на минутку.

— Да. — Его голос, как всегда, по телефону, был мягок, тон предупредителен.

— Звонила Тенди, была очень расстроена.

С чего это ей быть расстроенной? Он ей не давал для этого никакого повода.

— Расстроена? Почему расстроена?

— Ее ограбили. Обчистили квартиру.

— Пусть свяжется со мной по телефону.

— Итак, я слышал, у тебя побывали взломщики? — Голос Кингмена был обезоруживающе мягок, он мог успокоить любого.

Но только не Тенди — она была в истерике. "Такое впечатление, что она держала в своей квартире Рембрандта", — подумал Кингмен.

Она рыдала по телефону в голос:

— Кингмен, они распотрошили всю квартиру. Побывали везде. Все мои ящики вывернуты, лампы разбиты.

— Успокойся. Я куплю тебе новые ящики. Что они взяли? — Он был само сочувствие.

— Они обшарили все углы, перетрясли все мое белье. Такое впечатление, что они хотели поиздеваться… Была полиция. Копы сказали, что они целенаправленно что-то искали, о чем знали заранее. — Она с трудом удержалась, чтобы снова не зарыдать. Слава Богу, они не взяли ее магнитофонных записей: те были упрятаны в кассеты с надписью "Барбара Стрейзанд".

— Хорошо, хорошо. Они учинили погром. С этим мы разберемся, и дом будет снова, как конфетка. Они взяли что-нибудь ценное? Деньги, например? — Кингмен все еще пытался понять, для чего взломщикам понадобилось проникать в ничью квартиру на Третьей авеню.

— Очень странно, но они не взяли никаких денег. Они взяли вещи.

— Какие вещи, сладкая моя?

— Совсем немного. — Она все еще колебалась: сказать ему или нет. — Они взяли кожаные наручники, те, которыми МЫ пользуемся для игр, и фотографию в рамке.

— Что за фотография?

— Твою, ту, что ты подписал для меня. — Она начала перечислять еще какие-то личные вещи, но он уже не слушал. Черт, зачем он подписал эту проклятую фотографию?

— Сообщи мне имена "фараонов". — Его голос звучал раздраженно.

— Что?

— Имена "фараонов", которые приходили к тебе в квартиру.

— Погоди минутку. Один из них дал мне визитную карточку. — Кингмен ждал, пока она с шумом копалась в разгромленных вещах.

— Вот. Детектив Патрик Салливен, кражи и… погоди, — она прочитала вслух: — Сержант Буффало Марчетти, убийства.

Кингмен привстал на стуле.

— Ты что, убила взломщика?

— Нет, нет!

"Этот малый, Буффало, — хорошенький такой", — подумала она про себя.

— Пресвятая задница! Я тебе позвоню через минуту. Мне нужно ответить на срочный звонок.