Сладостно и почетно

В приемную ворвался курсант в разорванном мундире без пояса и пилотки, крича, что танки охранного батальона «Великая Германия» приближаются с двух сторон — по Бендлерштрассе со стороны Тиргартена и вдоль Ландверканала по набережной Лютцова. Тем временем вернулись два лейтенанта, которых Эрих посылал за оружием. Автоматы и магазины к ним были новенькие, прямо из ящика, еще покрытые заводской смазкой.

— Йорк, Хефтен! — крикнул Эрих, обтирая пистолет-пулемет коричневой суконной портьерой. — Рекомендую господам вооружиться — лейтенант покажет вам, где находится склад. И вы, юнкер, перестаньте орать, как истеричная девица, и извольте отправляться за оружием!

— Господин капитан! — отрапортовал лейтенант. — Склад захвачен людьми полковника фон дер Хейде, мы едва успели от них уйти!

— Как — фон дер Хейде? — Эрих бросился в помещение, где находились неприсоединившиеся, — комната была пуста. — Поздравляю, и этих упустили! Ну что ж, попытаемся хотя бы… Юнкер, вы успокоились? Тогда возьмите вот это.

Он вытащил из кобуры свой «вальтер», отдал курсанту и прошел в кабинет Штауффенберга.

— Клаус, прощайте, — он пожал его изуродованную руку. — Так или иначе — все, что могли, мы сделали…

В сопровождении курсанта и двух лейтенантов Эрих вышел на широкую лестничную площадку.

— Попытаемся отогнать группу фон дер Хейде в подвал, — объяснил он. — Может быть, удастся запереть их там на какое-то время. Сколько их было, лейтенант?

— Человек десять, господин капитан…

— Отлично. Кстати, я никого не принуждаю. Кто-нибудь хочет вернуться? Вы, юнкер? Тоже нет? Тогда пошли.

Теперь все было просто. Огромный комплекс военных и политических проблем, именовавшийся заговором, перестал существовать, свелся к одному вопросу — кто успеет выстрелить первым. Думать о чем-либо другом было теперь уже ни к чему; расчеты, планы, предположения — все стало ненужным. И Эрих Дорнбергер впервые за сегодняшний день позволил себе подумать о личных делах. Завтра утром приятель Розе опустит в почтовый ящик письмо без обратного адреса. Сутки или двое, пока письмо не дойдет до Шандау, Люси будет еще надеяться, ждать, думать о чуде. Двое суток — это хорошо, это самортизирует удар…

— Господин капитан, они идут!

— Прекрасно, — Эрих зачем-то посмотрел на часы — было двадцать два сорок. — Спокойно, господа, у нас выгодная позиция, весь поворот лестницы находится в секторе обстрела…

Это он сказал, чтобы подбодрить молодежь, на самом деле позиции были совершенно равноценны — просто одним приходилось стрелять сверху, а другим — снизу. От грохота дюжины автоматов, открывших огонь почти одновременно, обрушился, казалось, лестничный пролет. Юнкер упал первым — слишком высунулся, видно по неопытности. Потом уронил автомат один из лейтенантов — пошатнулся и сел, схватившись за правое предплечье. Второй был молодцом, явно из фронтовиков, он бил на выбор, короткими очередями, но потом Эрих оглянулся и увидел, что тот тоже сползает вниз по ступенькам, раскинув руки.

Эрих выбросил пустой магазин и ударом ладони вогнал на место новый.

— Фон дер Хейде! — крикнул он. — Немедленно прекратить огонь, что за свинство! Прикажите своим людям положить оружие — пусть поднимаются по одному, держа руки на затылке!

Те явно оторопели от такой наглости, потом открыли огонь с удвоенным бешенством. Оскалив зубы в застывшей усмешке, Эрих дал длинную очередь, срезав высокого офицера в черном мундире СС, как вдруг страшный удар в грудь заставил его выронить автомат и — падая — инстинктивным движением вцепиться в кованую решетку перил. Снизу хлестнули огнем еще две очереди, уже ненужных.

Смерть была к нему милосердна. Он не успел ни осознать, ни ощутить ее близости — боль ударила свирепо, наотмашь, сразу погасив сознание; а когда оно вернулось, боли не было, вообще не было уже ничего, его втягивало в какую-то узкую бешено вращающуюся воронку, все быстрее и быстрее, он летел, проваливался вдоль оси этого непредставимого сворачиваемого — или уже свернутого? — пространства, а мир в нем и вокруг него угасал как-то странно, угасание шло от окружности внутрь, все как бы сжималось, сбегаясь в одну точку, но эта рушащаяся внутрь себя вселенная так же стремительно разгоралась, накаляясь до невыносимой яркости по мере своего лавинообразного сбегания к центру, к последней — там, впереди — уже нематериальной точке коллапса, ко всепоглощающей молниеподобной вспышке высвобождения.

ГЛАВА 3

Торопясь, подталкивая в спины, их провели коридорами к лестнице запасного выхода. Штауффенберг, раненный в перестрелке при аресте, уже потерял много крови и теперь шел с трудом, опираясь на плечо адъютанта; Хефтена, казалось, заботило лишь состояние полковника, которого он вел, полуобняв; Ольбрихт и Квирнгейм держались невозмутимо, словно происходящее их не касается.