Сладостное забвение

Теперь пялился Николас, но мне не хватало смелости его подловить. На меня сызмальства глазели, и я научилась это игнорировать, но еще ни разу чужие взгляды не вызывало у меня подобных ощущений. Жарких, зудящих, перехватывающих дыхание.

Из-под двери донеслась песня «Я всегда буду любить тебя»[29] в исполнении Уитни Хьюстон и голос громко подпевающего Бенито. Он всегда первым начинал караоке и, что иронично, предпочитал вести отсчет с классических любовных песен. Однако кузен не спал с одной и той же девушкой дважды, если только у нее был не пятый размер груди. В последнем он признался мне лично.

Когда Бенито облажался со следующей строфой, я негромко засмеялась и даже позволила себе бросить взгляд на Николаса, ожидая увидеть улыбку, но смех быстро угас, когда выяснилось, что он уже смотрит на меня. Тьма в его глазах сгустилась и, казалось, отбрасывала тень на бесстрастное лицо дона.

Музыка и голоса за дверью слились в невнятную какофонию, заглушенную шумом крови в моих ушах. Николас встал, поставил недопитый стакан виски на столик и направился к выходу, но сбавил шаг, очутившись возле моего кресла. Дыхание окончательно сбилось, когда он погладил меня по щеке большим пальцем – одновременно невесомым и легким, как атлас, и грубым, как его голос.

Николас взял меня за подбородок и развернул мое лицо к себе.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, но они тянулись как минуты.

– Не ходи с мужчинами в темные места. – В его глазах сверкнул огонек, а голос смягчился, когда он провел пальцем по моей нижней губе. – В следующий раз можешь не вернуться живой. – Предупреждение повисло в воздухе, а он убрал руку от моего лица и покинул комнату, больше не прибавив ни слова.

Я вжалась в кресло и сделала нормальный вдох впервые с того момента, как Руссо вошел в библиотеку. Я не понимала, что со мной творилось, почему, когда Николас находится рядом, под кожей будто звенят оголенные провода, но не хотела ни в чем разбираться. И я точно знала: это не сулит ничего хорошего.

То, из-за чего не можешь дышать, не бывает хорошим.

Взгляд упал на стакан с виски.

Я сходила с ума.

Я горела.

Я была в огне.

Закрыв книгу, я поднялась с кресла. Обогнула столик, повертела в пальцах стакан, стоявший на лакированном дереве.

Алкоголь плескался на дне, золотой и позабытый.

Мне никогда не нравился виски.

Но я поднесла стакан к губам… И осушила до дна.

Глава одиннадцатая

Если из-за меня хоть одно сердце останется не разбитым,

Значит, я не зря жила эту жизнь.

– Эмили Дикинсон

[30] –

Елена

С плещущимся в животе виски, напоминающим о чувственном тепле, которое я испытала в библиотеке, я присела на корточки перед телевизионной тумбой в комнате сестры.

– «Ночь страха»[31], «Зловещие мертвецы»[32] или «Ночь живых мертвецов»?[33]

С кровати донесся приглушенный голос Адрианы:

– «Шестнадцать свечей»[34].

Мои глаза вдвое увеличились в размере.

– «Шестнадцать свечей»?

– Хм.

Дело плохо. Очень плохо.

– Ты уверена?

Послышался вздох:

– Да, Елена.

– Ладно… Сейчас принесу.

Выходя из комнаты, я посмотрела на сестру так, будто она отрастила пару лишних голов. Но на самом же деле она выглядела пьяной и уставшей… и завернутой в одеяло с рисунком а-ля «Звездные войны».

Спустя минуту я вернулась, вставила диск в проигрыватель и забралась к сестре на кровать. Завладев половиной одеяла, натянула его поверх платья: мне было лень переодеваться. Мягкий свет телевизора заполнил темную комнату, и мы стали молча смотреть фильм.

– Елена? – тихо подала голос Адриана.

– А?..

– Что ты думаешь о Нико?

Я помедлила.

– Не уверена, – ответила я наконец.

– Я с ним немного поговорила сегодня.

– Да?

– Ага. Вышло не так уж плохо. Он грубоват, но я его не ненавижу.

Я продолжила смотреть фильм, поскольку не знала, что сказать. Конечно, я радовалась за сестру: хорошо, что она нашла, о чем поговорить с женихом… Но грудь почему-то сразу сдавило.

– Елена? – пробормотала Адриана и взяла что-то с ночного столика.

– Да?

Сестра протянула мне телефон.

– Отправь, пожалуйста. Я не могу.

Я взяла телефон с заранее набранным сообщением, адресованным «Саманте» – то было кодовое имя Райана. Оно состояло из простого «Прощай».

У меня перехватило дыхание, однако я отправила послание: вот так одно-единственное слово, набранное на экране телефона, способно изменять чужие жизни и разбивать сердца.

Я поступила так ради Райана, но мне захотелось вернуться в прошлое и сделать то же самое для другого!

– Готово, – прошептала я.

Мы с Адрианой лежали бок о бок и наблюдали, как влюбляется героиня фильма.

Одна из нас уже через это прошла, а вторая знала, что ей ничего не светит.

* * *

Я сидела за кухонным столом, скрестив ноги на стуле, и наблюдала за каплями, катящимися по оконному стеклу.