Сладостный обман

– Вот парочка подобралась. Сразу и не поймешь, кто глупее.

Эллен недовольно фыркнула.

– Наверное, мне все-таки нужно идти в театр, – немного помолчав, сказала она. – Пойду. Хотя непонятно, зачем я туда хожу?

– Мое предложение уехать в Эссекс остается в силе, – Ричард изучающе посмотрел на Эллен, стараясь угадать ее реакцию. – Места там прекрасные. Особенно весной… Хотя что я говорю, ты и сама прекрасно знаешь.

Да, Эллен знала, как хорошо в Эссексе весной. Она вспомнила, как еще маленькой девочкой ходила на лужайку собирать цветы. Их было много возле Хаверинг-хауза, целое море цветов. Еще она часто ездила в лес… Но все это было так давно. В то время еще была жива ее мама… Эллен казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

– Ты знаешь, Ричард, – тихо ответила она, – наверное, мы все-таки поедем к тебе в Эссекс.

Ричард с легкой усмешкой посмотрел на Эллен.

– И когда же?

Она прошла к кровати, взяла разложенную на ней одежду и направилась за легкую китайскую перегородку. С некоторых пор Эллен стала стыдиться перед Ричардом своей наготы. Такого с ней никогда не было, и только совсем недавно она пришла к выводу, что не должна находиться перед Ричардом обнаженной. Ей стало казаться, что этим она совершает предательство по отношению к Кэвину.

– Так когда же? – повторил Ричард. – Может быть, мне имеет смысл послать письмо? Предупредить маму о нашем приезде?

– Пока не нужно, – ответила Эллен из-за перегородки.

Ричард нахмурился.

– Я пришлю к тебе Розу, она поможет тебе одеться, – сказал он, направляясь к дверям. – Поторопись, карета уже ждет.

– Ричард! – окликнула его Эллен, выглядывая из-за перегородки.

Он остановился и вопросительно посмотрел на нее.

– Ты что-то еще хочешь сказать?

Она внимательно смотрела на его высокую, стройную фигуру, на красивое, мужественное лицо с голубыми глазами и волевым подбородком, каштановые волосы. Ричард был, несомненно, красив, но не вызывал в Эллен тех трепетных чувств, которые она испытывала, глядя на Кэвина.

– Ричард, я люблю тебя, – сказала она.

– Ну, разумеется, – небрежно ответил он и, что-то бормоча себе под нос, вышел из спальни.

– Олух! Идиот! Ну куда ты прешься?! Туда! Туда нужно идти! – кричал Кэвин, показывая пальцем на противоположный борт корабля.

Погрузка товаров и продуктов шла полным ходом. Матросы таскали тюки, ящики, бочонки. Кэвин не успевал за всем присматривать.

– Так куда же мне идти, сэр? Капитан приказал грузить воду на правый борт, – недоумевал матрос.

– Осел! – орал Кэвин. – Нельзя все складывать на один борт. Если произойдет перегрузка, то при первом же шторме мы все пойдем ко дну!

Матрос пожал плечами и направился туда, куда ему показал Кэвин.

Через некоторое время к Кэвину подбежал Юлиус.

– Послушай, приятель, так у нас дело не пойдет, – заявил он. – Капитан здесь я, так что не вмешивайся-ка ты в мои дела.

Кэвин резко обернулся, в глазах его плясали злые искорки.

– Дураки мне на корабле не нужны, – ответил он. – И, между прочим, забота о твоих матросах – мое дело. Если корабль недогрузить – они с голоду перемрут. Но и грузить нужно правильно! Ты посмотри, куда они идут? – он показал на матросов, направляющихся на правый борт. – Сейчас они его завалят, а что потом? Придется все перегружать. Так мы в Париж не то что завтра, а и через две недели не отправимся.

Юлиус с сомнением покачал головой и сдвинул на затылок матросскую шапочку.

– Знаешь что? Меня ты не проведешь. Если у тебя неприятности, то иди и выпей. Не мешай мне заниматься работой.

– Как ты со мной разговариваешь?! – возмутился Кэвин. – Или ты забыл, кто хозяин корабля? Тогда я тебе напомню! Ладно, иди отсюда, не раздражай меня, – Кэвин отвернулся.

– Что ты терзаешь себя? Давно бы пошел к ней – и дело с концом, – сказал Юлиус, глядя на море. Он говорил так, словно рядом с ним никого не было. – Подумаешь. Эка невидаль – баба ехать не хочет. Да взял ее под мышку и увез. Тоже мне цаца!

– Заткнись! – Кэвин снова повернулся к капитану. – Я уже говорил тебе, что слышать про нее не желаю.

Юлиус засунул за пояс большие пальцы и, цокнув языком, со смехом произнес:

– Эх, малый. Ну и дошел же ты до ручки. Да, я всегда говорил, что от пули можно только умереть, а вот погибнуть можно только от женщины.

– Слушай, ты, философ, я в последний раз предупреждаю тебя – еще одно слово про нее, и ты вылетишь с этого корабля, как пробка из бутылки.

– Вот-вот, – невозмутимо продолжал Юлиус. – От пули что – кувырк, и точка. А вот баба… Сначала мужик начинает потихоньку пить, перестает бриться, умываться. Ну свинья свиньей. Потом он и вовсе спивается. Глядишь – был мужик мужиком, а кем стал? Ничтожеством, пьянью подзаборной.

– Ты что-то сегодня разговорился, – процедил Кэвин сквозь зубы. – Смотри, друг, договоришься. Учти, врежу по зубам – не обижайся, сам виноват.

Юлиус рассмеялся. Глядя на его добродушное лицо, Кэвин смягчился.