Сладостный вызов

— Джеффри и его няня выехали из Парижа. Они приедут в Балтимор на пароходе со дня на день, все зависит от погоды.

Брэм облокотился о спинку кровати. Это была первая реакция, которую можно было бы как-то объяснить. С тех пор, как он увидел портрет.

— Он… красив.

Маргарита вздрогнула, испугавшись, что Брэм видел только лицо и не обратил внимания на тело мальчика.

— Он… калека. Родился с трясущимися ножками и с хилыми ручками и с жалкой изогнутой спинкой.

Брэм пропустил ее слова мимо ушей, словно они ничего не значили. Казалось, он не собирался ничего замечать.

Он не обращал внимания.

— Сколько ему? Когда он родился?

— В мае. Пятнадцатого. В маленькой деревеньке рядом с Дижоном.

Брэм снова посмотрел на картину.

— А твоего отца не было с тобой?

— Джеффри не похож на меня — поэтому мой отец отказался от нас.

Его глаза зажглись гневом.

— Когда стало ясно, что я забеременела задолго до нашей с тобой свадьбы, мой отец настоял, чтобы я связалась с тобой — это было спустя месяц после нашего возвращения во Францию. Но, как я уже говорила тебе, все мои письма в Солитьюд возвращались нераспечатанными. Мой отец решил, что тебе не были нужны ни я, ни ребенок. Он даже зашел так далеко, что стал подозревать, будто отец ребенка — не ты. Он отказался от меня спустя несколько месяцев, выгнал меня на улицу. К счастью, тетя Эгги и дядя Уилсон взяли меня на некоторое время к себе. Будучи родственниками моей матери, они были возмущены действиями отца. Они старались прокормить всех нас. Только после рождения Джеффри счета стали угрожающе расти, и я вынуждена была искать для себя работу.

Тогда-то меня и нашел Жоли, я бродила от двери к двери, спрашивая у всех, не нужна ли кому служанка. Правда, сначала, когда он предложил мне позировать ему, я была в ужасе от такого рода работы. Моя мать никогда бы не одобрила ее. Но тетя Эгги согласилась присматривать за сыном во время сеансов позирования.

Она слабо улыбнулась, посмотрев на картину.

— Это было единственно правильным решением. Жоли стал не только моим работодателем, но и другом. Он помог найти докторов для Джеффри и купить лекарства. — Она взглянула на Брэма. — И это именно он первый сказал мне, что я должна помириться с тобой и поведать тебе о сыне.

Брэм встал и подошел к ней.

— Напомни мне отблагодарить его и остальных.

Он обнял ее, и она спросила:

— Он у тебя не вызывает отвращения?

Брэм вздрогнул.

— Отвращения?

— Из-за своей болезни?

Он убрал прядь волос с ее лба.

— Никто из нас не совершенен, Маргарита. Я достаточно повидал за войну искалеченных тел, чтобы знать, что главное в мужчине — его характер и ум.

Уже почти рассвело, когда Брэм внезапно проснулся, не понимая, что потревожило его сон, но инстинктивно чувствуя, что что-то не так.

Он оставался лежать в прежнем положении, тяжело дыша, одной рукой нежно обнимая женщину, спавшую рядом. Он не мог забыть, как несколько часов назад они занимались любовью. Никогда в своей жизни он не испытывал такого прилива страсти. Ведь между ними больше не было секретов. Никто из них больше не беспокоился о том, что допустил очередную ошибку. Они были просто обыкновенной молодой супружеской парой, совершенно не готовой к разрушительной силе окружавшего их мира.

Но их будущее теперь казалось им необыкновенно прекрасным. У них были время и средства на то, чтобы воплотить свои мечты в жизнь.

Медленно, стараясь не разбудить Маргариту, он выскользнул из постели и взял револьвер, который хранил под матрасом. Тихо прокравшись к двери, он открыл ее и вгляделся в темноту, стараясь понять, что его побеспокоило.

Спустя несколько секунд он увидел вспыхнувшую спичку, затем тлеющий красноватый огонек сигары. Брэм знал, кто прогуливался по ночам рядом с амбаром.

Кейси.

Черт возьми, почему он до сих пор не начал действовать? Почему не отправился в гостиницу, где хранилось золото? Охрана была смехотворна, достаточно было бы отослать Эриксона или Уилкинса на несколько часов за едой. Он не может знать, что в соседних комнатах разместилось еще шестеро человек Шеффилда.

Или он знал?

С каждым днем Брэм чувствовал себя все более неудобно. У него было такое неприятное чувство, что Кейси каким-то образом следит за каждым его шагом.

— Брэм! Что случилось?

Голос Маргариты был слегка охрипшим после сна. Брэм закрыл дверь.

— Ничего, — он вернулся в постель, решив по-прежнему не вмешивать в эти дела свою жену. Когда наступит утро, он, если нужно, наймет для нее телохранителя, чтобы быть за нее спокойным. А когда Кейси поймают, ей совершенно не нужно будет знать, как ее муж беспокоился за нее когда-то.

— Если ничего не случилось, то почему ты взял оружие?

— Старая привычка.

Он забрался под одеяло, оставив револьвер на тумбочке у кровати.

Казалось, она снова решила о чем-то спросить его, затем передумала и положила голову ему на плечо.

— Ты слишком рано проснулся.

Брэм не отвечал, лишь погладил ее по голове, затем повернул ее лицо к себе, заставляя ее взглянуть ему в глаза. Пришло время раскрыть ей последнюю тайну.

— Я люблю тебя, Маргарита.

Он пожалел, что не может придумать что-нибудь более поэтичное.