Сладостный вызов

Это одно-единственное слово хлестнуло ее — с такой убийственной иронией оно прозвучало. К тому же воевал он на стороне южан. Однако, если судить по справедливости, Брэм никогда не страдал приступами малодушия.

— А ты… ты всегда был безупречно честен и благороден? Ты придерживался военной этики?

Он забрал ее волосы в горсть, заставив ее поднять голову.

— Маргарита, о какой вообще этике может идти речь на войне?!

— Скажи — то, за что ты воевал, стоило того, чтобы умереть за него?

— Да.

— И ты все это время хранил верность идеалам юности?

— По крайней мере, пытался.

Во рту у Маргариты так пересохло, что ей показалось: она не сможет произнести то, о чем собиралась его спросить:

— А ты… Тебе часто платили деньги за то, что ты убивал человека?..

Было совершенно очевидно, что ее расспросы раздражали Брэма все больше и больше. Тем не менее он и в этот раз ответил — так же кратко и четко, как и на предыдущие вопросы:

— Нет, никогда.

Она с облегчением вздохнула и тут же обессиленно покачнулась. Брэм едва успел ее подхватить.

— Чего ради ты стремишься узнать о таких вещах? Я уже не говорю о тех вопросах, которые ты задаешь…

— Нет… Я…

Но что она могла сказать в свое оправдание? Что Кейси обвел ее вокруг пальца, желая позабавиться, и выдал ложные факты за истинные? Что он, стремясь как можно сильнее навредить Брэму, выставил на посмешище его жену?

— Нет, ничего, — сказала она, пытаясь высвободиться. — Всего-навсего дурные мысли.

— Ты что, все это время думаешь обо мне? — казалось, это предположение доставило ему удовольствие. Хм, пожалуй, мои планы на сегодняшний день окажутся …м-м-м… более приятными, чем я предполагал.

— Планы? Какие планы?

— Наверное, мы с тобой отправимся в Кейлсборо. Брэм бесшумно, как кошка, шагнул к ней. — Мне кажется, нам не помешали бы кое-какие обновы.

Маргарита досадливо поджала губы. Только критики ее наряда ей и недоставало.

— Не хмурься, милая. Цвет этого платья тебе совсем не идет.

— Такой цвет не пошел бы никому, — сердито пробормотала она вполголоса.

Уголки его губ дернулись, и Маргарита вдруг почувствовала, что и ее захлестывает прилив веселья, чего она от себя никак не ожидала. Она во все глаза глядела на Брэма, в то время как тот улыбался — только ей одной.

— Так мы поедем за покупками?

— Но у нас ведь совсем нет денег. То немногое, что ты берег, чтобы после войны восстановить Солитьюд, должно быть, уже истрачено.

— А я-то думал, что ты разбогатела и нажила целое состояние. После стольких-то сеансов позирования Жоли…

— Нельзя сказать, чтобы эти сеансы приносили особенный доход. Несмотря на то что мне приходилось довольно много вращаться в высшем свете, зарабатывала я меньше, чем школьная учительница. — Маргарита не преувеличивала. Те скромные деньги, что она получала, целиком уходили на ведение домашнего хозяйства и на то, чтобы прокормить семью. К тому же нужно было еще платить сиделке — Джеффри нуждался в специальном уходе.

— По крайней мере, эта свадьба, на которую все так рассчитывали, должна была как-то помочь тебе устроить судьбу…

— Да, но не мою судьбу, а Элджи… О, как бы я была счастлива, если бы все ограничилось скромной официальной церемонией. Но Элджи захотел устроить нечто вроде грандиозного шоу.

Губы Брэма сложились в подобие улыбки.

— Ну, эта свадьба, кажется, превзошла все его ожидания…

Маргарита тоже не удержалась от легкой усмешки:

— Да уж. Могу только представить себе, что испытывали в это время остальные Болингбруки.

— Аурелия и еще четыре сестры отправились путешествовать по Европе — это изобретенный ими способ избежать позора. Камелия собирается уйти в монастырь и завершить там свое образование. А твой несостоявшийся супруг уединился в своем загородном имении с ящиком бренди и напрочь отказывается покинуть свое убежище.

— Бедняга Элджи, — прошептала она.

— Ходят также слухи, что он предложил Клодетт Шиффлер, с давних пор обучавшей его танцам, исцелить его раненое сердце.

Маргарита уставилась на него, раскрыв рот. Нет! Не могла память о ней изгладиться из сердца Элджи так быстро! Она почувствовала жгучее недоверие к сведениям, которые так небрежно сообщал ей Брэм.

— Ты лжешь.

— Ничего подобного. Уверяю тебя.

— Откуда же ты мог узнать, что произошло с Болингбруками, когда все свободное время ты проводишь со мной?

Брэм взял ее лицо в свои ладони.

— Во время войны это было моей работой. Я, видишь ли, собирал информацию. С тех пор положение вещей не так уж и переменилось.

Она изумленно подняла брови:

— Так ты был разведчиком?!

— Что-то вроде этого.

Это был не тот ответ, которого она ожидала, но Маргарита не решилась продолжить свои расспросы. Брэм и без того наконец удосужился приподнять завесу таинственности, окутывавшей последние годы его жизни. И все же она не смогла удержаться от последнего вопроса.