Сламона

— А… Т-трястись и гореть больше н-не б-будет?

— Трястись?! Гореть?!

Теварец обернулся, резко привстал и тут же снова рухнул в кресло.

— Ну и ну! — пробормотал он. — Как это я умудрился?.. Дьявол, а откуда здесь взялись вулканы?! Эй, там, за камином! Все живы и целы? Никто не пострадал?

Разноголосый хор заверил Теварца, что все живы и здоровы! — и, высыпав из-за камина, домовые засеменили к своим домам, чудом уцелевшим среди камней, огня, земляных пластов и ледяных глыб…

— Вот будет беднягам работы — убирать этот бардак, — с сожалением проворчал Теварец.

Но Дэви смотрел не на бесстрашных маленьких домовых, пробирающихся сквозь хаос четырех стихий к своим домам. Он снова уставился на расколотое хобо — и вдруг в голове у него шальным зигзагом молнии промелькнула невероятная, невозможная, но почти наверняка правильная догадка!

— Теварец… — замирающим голосом проговорил он. — Так это ТЫ вытащил нас с Вороньего Пика?! Ты, а не падающая звезда?

— Только не надейся, что у меня еще когда-нибудь получится этот трюк, — хмуро отозвался Теварец. — Если снова вляпаешься в такую паскудную переделку — будешь выляпываться из нее сам, понял, М-маг Стрелы?

Дэви вцепился в обгоревшую брючину Великого Мага и сбивчиво забормотал:

— Но… Но… Закон Дверей… И Закон Хобо… И Немая Гора… Это же невозможно! КАК?!

Теварец взглянул на него и тут же отвел глаза.

— Я же говорил — слабость каждого заключена в его силе, — нехотя проворчал он. — Но иногда бывает и наоборот… Слабость может дать человеку исполинскую силу!

С бешено бьющимся сердцем Дэви ждал, что сейчас Теварец скажет: «А моя слабость — это ты, Дэви!», но вместо этого Великий Маг сказал совсем другое:

— Охэй, а где твой шелопутный дружок?

— Остался в пещере на Китовой Скале. Знаешь, Теварец, там тако-ое было!

— Ладно, после расскажешь, что там у вас было, — Теварец зевнул и уронил на пол только что сотворенную сигарету, не донеся ее до рта. — Сейчас хорошо бы поспать…

— Конечно, спи! Но представляешь, Теварец, Рон все-таки вспомнил, куда задевал трубу! Правда, он уже снова успел ее потерять, но зато…

— Все — явился мой ученик. Настал конец спокойной и тихой жизни!

— Представляешь, теперь он больше не заморок, а несколько тысяч негодяев пошли на корм акулам у Китовой Скалы…

— Вали отсюда, ты мне надоел!

Дэви улыбнулся, закрыл глаза и прислонился головой к колену Великого Мага.

И почувствовал, как на его макушку неумело опустилась тяжелая горячая рука.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Предел, Запределье. Возвращение Черной Королевы

Будешь смутно жить — и в дурной стране
ты очутишься в наказание:
там селения не горят в огне
под надсадный вой и рыдания,

но не жарко там и не холодно,
и не кисло там и не сладко,
и не сытно там и не голодно,
и не валко там и не шатко!

Подлецов там нет и героев нет,
нет трусливого, нет и смелого,
нет там радостей, нет и страшных бед,
нет там черного, нет там белого!

Но дороги там по прямой ведут,
и на них нельзя людям рыпаться…
Нет, уж лучше я погуляю тут,
пусть хоть град начнет с неба сыпаться!

Ведь не жарко там не холодно,
и не кисло там и не сладко,
и не сытно там и не голодно,
и не валко там и не шатко…

Эрик Снайгерс, «Смута»

Бывают дни, когда жизнь прекрасна по обе стороны Края Света! И бывают такие вечера!

Джон вприпрыжку бежал по коридору жилого корпуса, и в его душе торжествующе распевал голос волшебной трубы.

«Негодяям конец, тири-рам, тири-рам!»

Негодяям конец, и скоро будет праздничный ужин с сюрпризами в честь первого учебного дня, а после ужина он рванет на Иннэрмал — рассказать Яниссе и остальным обо всем, что случилось (то-то будет расспросов, восторженных воплей и аханья!), а назавтра они с Роном разыщут на дне у Китовой Скалы волшебную трубу и добьют всех еще недобитых негодяев Запределья!

Тири-рам, тири-ра-рам!

Но даже если труба не найдется, они все равно расправятся с негодяями, хоть мечом, хоть кулаками, хоть волшебством… Так будет даже еще интереснее. В любом случае дело негодяев — труба, тири-рам!

И — Теварец любит его, охэй!!!

Джон на ходу перекинул ремень сумки с правого плеча на левое и ойкнул от боли.

Осторожно зыркнув по сторонам — не смотрит ли кто из ребят? — он остановился, оттянул воротник рубашки и скосил глаза на свое плечо.

О-го!