Сламона

Под белыми точками на ключице (вчерашними следами когтей Великого Мага) багровело большое пятно — там, куда впились челюсти сторожевого паука… Со стороны спины, над лопаткой, тоже ныло, значит, там второе такое же пятно — ого! Наверняка пятна исчезнут дней через пять, не раньше, как и все прошлые памятки о его запредельских приключениях. А ведь завтра занятия в бассейне! Надо придумать, что бы такое соврать, если учитель и ребята начнут спрашивать, откуда у Мильна эти пятна…

А вот интересно, если его когда-нибудь прикончат в Запределье, что станется с его двойником в Мурленбурге?

Но эта мысль лишь мимоходом промелькнула в голове Дэви, когда он подхватил сумку и снова весело заскакал по коридору. Зачем ломать голову над тем, что никогда не случится! Его же никто никогда не убьет, тири-рам!

Джон как раз собирался распахнуть дверь своей комнаты, как вдруг она открылась сама, и на пороге возник господин Джоунз.

— Джон, наконец-то, где ты был? Неважно — положи свою сумку и пойдем, тебя хочет видеть господин директор!

Труба, распевавшая в душе Джона, жалко пискнула и умолкла. Наверное, у него сделался такой испуганный вид, что учитель поспешно сказал:

— Да нет, ты ничего не натворил, не бойся! То-есть, может, и натворил, но начальству об этом пока ничего не известно… Директор просто хочет с тобой поговорить. Неужели он такой страшный?

Ха, вот вопросик! Джон Мильн часто видел директора школы в столовой, в библиотеке, в школьных коридорах — и пару раз в ответ на тихое «здрасьте» самого нелепого своего ученика директор не только отвечал: «Здравствуй, Джон!», но и начинал задавать обычные дурацкие вопросы взрослых: как живешь, как учеба, то-се… А когда Мильн угодил в больницу после своей ночевки на козырьке приютского крыльца, директор притащился с разными вопросами прямо к нему в больничную палату, напугав Джона до полусмерти! Тогда все кончилось хорошо, Мильну даже больше не пришлось возвращаться в приют, и его поселили в недостроенном жилом корпусе школы…

Но еще ни разу его не вызывали в директорский кабинет! Туда вообще редко кого-то вызывали.

В самом конце прошлого года в кабинет директора поволокли пятиклассника Микки Норланда, после того как он прошел по карнизу вокруг всего главного здания — этот день стал последним днем пребывания Микки в мурленбургской спецшколе. То же самое случилось с химическим гением из восьмого класса, взорвавшем на уроке самодельную гранату. Но он-то, Мильн, ничего такого не делал! (Истребление сторожевых пауков, колдуна Конрада и нескольких тысяч  людей — не в счет, да директор об этом ничего и не знает). Так о чем с ним может «говорить» господин Тернер?!

Мильн в панике размышлял об этом всю дорогу до второго этажа главного корпуса, а когда господин Джоунз распахнул перед ним обитую кожей дверь, сердце у Джона заколотилось так сильно, словно ему предстояло опять сунуться в Немую Гору, в лапы сторожевым паукам!

— Заходи, заходи, смелей! — сказал учитель, подталкивая его вперед.

Чтобы поскорее сбрость со своего плеча чужую руку, Джон торопливо шагнул в комнату и, не поднимая головы, тихо пискнул:

— Здрасьте, господин директор…

— Здравствуй, Джон, проходи, — пробасил директор, но Мильн замер, как вкопанный.

Еще на пороге он почуял душный сиреневый аромат, а когда чуть-чуть приподнял голову, увидел черные, завитые на концах волосы женщины, сидевшей спиной к двери у директорского стола… Нет, конечножн, это не она! Не может быть, чтобы это была она!

— Да входи же! — господин Джоунз снова слегка подтолкнул своего ученика.

В тот же миг женщина обернулась, привстала и с радостным возгласом:

— Джонни! — протянула к Мильну руки с ярко-красными отточенными ногтями…

Джон шарахнулся назад и вжался спиной в мягкую обивку двери — а может быть, в живот господина Джоунза.

* * *

Дэви лежал в укромной ложбинке на берегу Песчаной Бухты, у подножия самого высокого из утесов. В этом укрытии можно было затаиться надежнее, чем в Немой Горе, здесь никто не мог его отыскать, увидеть, окликнуть… Никто — кроме неугомонного принца светлых эльфов, который наверняка нашел бы Дэви даже в столице Огненного Мира файяров!

Рон свалился Дэви на голову в тучах песка, съехав по крутому склону утеса со словами:

— Я так и знал, что ты здесь, старик! Тут найдется местечко для еще одного раненого героя? Хочу погреть на солнышке свои доблестные шрамы…

— Валяй, — ровным голосом ответил Дэви. — Только сними сначала эти лохмотья, Хон-Хельдара здесь нет, их никто не утащит…

Рон засмеялся, скинул ковбойку и джинсы и с блаженным: «Ух!» растянулся на спине рядом с Дэви.

Хотя к принцу светлых эльфов вернулась память, он продолжал разгуливать в человеческой одежде, ругаться человеческими словами и — к негодованию Хон-Хельдара — продолжал жить на яхте «Дельфин», явно не собираясь менять маленькую тесную каюту на просторные залы лунного дворца в Тэннисоле. Дэви очень надеялся, что Рон навсегда останется таким. Пусть уж лучше светлые эльфы потеряют своего короля, чем он —   своего лучшего друга!