Сластена

Терри слышит, как горничная поднимается по лестнице. Он неплохой математик-любитель и смекает, что ему фантастически повезло. Решать надо быстро. Если он встанет перед какой-нибудь дверью, хотя бы 401-й, то тем самым вынудит горничную зайти в один из двух других номеров. Она знает, где парочка. Она решит, что это либо новый постоялец стоит перед своим номером, либо друг парочки поджидает ее у двери. В какой бы номер горничная ни вошла, Терри переключится на другой и удвоит свои шансы. Горничная, унаследовавшая заячью губу, смотрит на Терри, кивает ему и входит в номер 403-й. Терри отходит от первой двери, разбегается, вышибает 402-ю – и вот они, Салли и мужчина, in flagrante[31]. Войдя в азарт, я подумала, что посоветую Тому убрать кое-какие хвосты. Почему Терри не взломал все три двери, тем более когда услышал, что два номера свободны? Потому что любовники услышат его, а он хочет застать их врасплох. Почему не подождал, когда горничная займется уборкой второго номера и станет ясно, где его жена. Потому что раньше было сказано, что у него в конце дня важное совещание на стройплощадке и ему надо поскорее вернуться в Лондон.

За сорок минут я напечатала три страницы заметок, чтобы отправить их по почте. Я присовокупила к ним письмо с объяснением, почему индийская чета не годится, нашла чистый конверт без официальной шапки, отыскала марку на дне сумки и еще успела сбегать к почтовому ящику на Парк-лейн и вернуться до конца перерыва. И до чего же скучно было после рассказа Тома читать перечень незаконно транспортируемого груза на «Клодии»: пять тонн взрывчатых веществ, оружия и боеприпасов – сравнительно мелкий улов. В одной служебной записке говорилось, что Каддафи не доверяет Временной ИРА, в другой подчеркивалось, что МИ-6 «вышла за границы своей компетенции». Мне это было глубоко безразлично.

В тот вечер в Камдене я ложилась спать в хорошем настроении, впервые за неделю. На полу стоял мой чемоданчик – завтра вечером его предстояло собрать и в пятницу вечером ехать в Брайтон. Осталось потерпеть два рабочих дня. К тому времени, когда увижу Тома, он уже прочтет мое письмо. Я опять скажу ему, какой хороший получился у него рассказ. Еще раз объясню вероятности – на этот раз понятнее. А потом – наш обычный распорядок и ритуалы.

В конце концов, подсчет вероятностей – это всего лишь техническая деталь. Сила рассказа заключалась в другом. Засыпая в темноте, я подумала, что начинаю понимать, из чего рождается вымысел. Как читательница, притом привыкшая к быстрому чтению, я не вникала в этот процесс. Берешь с полки книгу, и там все уже придумано, населенный мир, не менее очевидный, чем тот, в котором ты живешь. Но теперь, как Том, сражавшийся в ресторане с Монти Холлом, я подумала, что поняла механику сочинения или почти поняла. Это почти как в кулинарии, сонно думала я. Только здесь не жар преобразует ингредиенты, а чистый вымысел, искра, скрытый элемент. Результат будет больше суммы частей. Я попробовала их подсчитать: Том подарил герою мое знание вероятностей, а также поселил в нем тайное возбуждение от мысли о том, что он рогоносец. Правда, преобразовав его в нечто более приемлемое – гнев ревнивца. Индийской чете и младенцу с заячьей губой была поручена роль в номере 403-м. Их милая застенчивость оттеняла похотливую разнузданность парочки в соседнем номере. Том взялся распорядиться предметом («только дурак будет держаться первоначального выбора!»), которого не понимал, и захотел сделать его своим. И сделает своим, если использует мои предложения. Ловкость рук позволила ему представить Терри несравненно лучшим математиком, чем его создатель. С одной стороны, было понятно, как эти части сложены и распределены. Загадка заключалась в том, как они соединились в нечто связное и правдоподобное. Мысли разбегались, и, уплывая к границе забытья, я подумала, что почти понимаю, как это сделано.

Через некоторое время, когда раздался звонок в дверь, он обозначился во сне как кульминация замысловатой цепи совпадений. Пока сон улетучивался, позвонили еще раз. Я не встала, надеясь, что спустится кто-нибудь из соседок. Все-таки они ближе к входной двери. После третьего звонка я включила свет и посмотрела на будильник. Без десяти двенадцать. Я спала час. Опять зазвенел звонок, настойчивее. Я надела халат, вставила ноги в домашние туфли и пошла вниз, не понимая спросонок, почему я должна спешить. Наверное, одна из девушек забыла ключ. Так уже бывало. Внизу линолеум холодил ноги сквозь подошвы шлепанцев. Я накинула цепочку и приоткрыла дверь. Через десятисантиметровую щель я увидела фигуру мужчины на приступке, но лица его не разглядела. На нем была гангстерского вида шляпа и плащ с поясом; в свете уличного фонаря блестели дождевые капли на плечах. Я испугалась и захлопнула дверь. Знакомый голос тихо произнес:

– Извините, что обеспокоил. Мне надо поговорить с Сириной Фрум.

Я сняла цепочку и открыла дверь.

– Макс, что ты тут делаешь?