Слава

Но не тут-то было. Заснуть не мог вообще: этажом ниже надрались какие-то задроты, принялись петь и бегать по коридору. Конференции – штука такая: офисный планктон не выдерживает и, найдя спирт, уходит на глубину. В голову мысли всякие лезут. Черт подери, да я в одном доме с Лео Рихтером, тем самым, что придумал Лару Гаспар! С тем типом, который решал, как она будет выглядеть и что станет делать. Пожать ему руку – все равно что ей: ну, вы сечете, о чем я?

И ровно в тот момент – лежу у себя в номере с выключенным светом, значит – мне в голову приходит такая идея – просто на пять баллов! Если кто столько времени проводит в инете, сколько я, то он знает – как бы это сказать? Короче, знает, что одной только окружающей действительностью все не ограничивается. Что есть такое пространство, в которое как бы нельзя проникнуть буквально: руками там, ногами. Только в голове. Но ты все равно в нем. И в нем можно было встретить Лару Гаспар! Мишшен поссибл! Просто для этого нужна своя история.

Лео Рихтер ведь использует то, что видел сам, так? Чуваков, которых сам когда-то встречал, так? И события, которые происходили с ним, так? Значит, мог бы использовать и меня. Я ведь не против! Попасть в историю – в общем, то же самое, что попасть в комнату в чате. Как бы трансформация! Перевод себя самого в другое состояние. Попав в историю, я оставался бы собой, но был бы уже другим. И оказался бы в том же мире, что и Лара!

Ну, дошло? Я от него нереально тащусь, от этого Рихтера, и ясное дело, тоже хотел попасть в книжку. А значит, мы с ним просто обязаны были заобщаться. Так, чтоб я бросился ему в глаза! Ну, дружбаном его стал или еще что… Главное, чтоб он на меня внимание обратил. Как я об этом подумал, так у меня сразу такое чувство появилось… Ну, как будто среди всего того дерьма, в котором я живу – вечный срач с мамкой, мерзкий босс, да еще эта скотина Лобенмейер – в общем, мне даже почудилось, будто есть какой-то выход. И когда я наконец уснул, мне так было хорошо, как давно не было. И знаете что? Так легко мне было!

Наутро проснулся. С ванной опять не заладилось – узка, и все тут. Спускаюсь вниз на завтрак. Ну, я, конечно, все-таки болван – три тарелки сразу хватать: одна слева, одна справа, одна посередине. Естессно, именно она-то и шваркнулась: яишенка, бекон, две булки – все в мусор! Лео сидел один с самого краю. Я, ясное дело, подруливаю к нему и такой: «Ну че, как спалось, бро?»

Он уставился на меня. Взгляд у него какой-то странный. Глаза навыкате, а рот дергается постоянно. Говорю вам, с нервами у него не в порядке.

«Мы так вчера и не поговорили, – говорю. И ем. Яишенкой немного заляпался, но внимания не обратил. – Хочешь побольше обо мне узнать?»

Он такой: «Прошу прощения?»

Ну, я ему рассказал, как зовут меня, где работаю, сообщил коротенько, чем мой отдел конкретно во всех подробностях занимается. Ну, и про маман немного, и про то, каково это – целыми днями просиживать в одной комнате с редкостной скотиной.

«Мне надо идти», – говорит.

Я ему: «А как же еда? Ты ж не доел еще!»

Но он уже к выходу, за дверь – и с концами. Нервишки шалят, ну, он же писатель. Доел за ним два тоста с джемом, не пропадать же добру. Потом спускаюсь на ресепшен, спрашиваю, когда инет. Ну и что вы думаете? Катакомбы хреновы. Сарай навозный. Я в зал заседаний.

Донт ворри, никого не хочу уморить деталями. Конфа как конфа. Флипчарты, таблицы, все, к сожалению, на инглише. В перерывах жмут друг другу руки, ко мне никто не подходит. Был один тип, хотел узнать, чем мой отдел занимается, но что тут скажешь? Вот и я пялился на него молча, пока тот не свинтил. Потом наконец обед: рулетики из ветчины, яйца, майонез, открытые пироги – есть можно, в общем, видал я и похуже. Только я себе набрал третью тарелку – ну, немного перебрал, признаю, – как ко мне подруливает какой-то тип в галстуке, встает на пути и такой: «А как вы предохраняете себя на случай кризиса?» Я тут же в ответ: «Фак ю ты мерзкая говняная скотина умри!!!» Он тут же смылся. Ну, бывает у меня. Знаю, нехорошо, но ничего с собой поделать не могу.

Еще пара минут от обеда была. Я тут же к ресепшену и такой: «Мне пожалуйста срочно Лео Рихтера!»

Она чет там набрала на компьютере, потом на телефоне, и вот он, Рихтер! Похоже, спал.

– Кто это?

Я повторил, значит.

– Кто?

Быть не может. Снова меня забыл!

– Я тут подумал, как насчет пообедать вместе? Мне тебе столько рассказать нужно. Со мной чего только ни случалось! Тебе наверняка пригодится.

Тут – опа-на! – щелчок, и связи нет. Дерьмовая гостиница. Тут же перезваниваю.

– Это снова я, ну так как насчет обеда?

Кашель в трубке. Причем такой, натурально простуженный.

– Не могу, – говорит.

– Ну а попозже?

Тишина.

– Эй, ты меня слышишь?

Тишина.

Я такой: «Придешь послушать мою презенташку?»

Он: «Было бы затруднительно. У меня много…»

Я: «О национальных и европейских нормах вещания. Тебе тоже будет интересно!»

Кашель.