Слава Богоматери

Этим песнопением святая Церковь обыкновенно оглашает нас в праздник Успения Богоматери. Церковь говорит как бы о том, что видит; и поелику говорит ко всем нам, то кажется желает, чтоб и все мы не просто воспомянули, но как бы видели успение и погребение Божией Матери.

Можем ли мы соответствовать этому желанию Церкви? Не трудно понять, что это не телесных очей дело. Тут требуются два ока: око ума чистого и око сердца верующего и любящего. Признаем несовершенство наших очей. Но не можем ли мы хорошо видеть очами Святых, которые умели созерцать и желали помочь нашему созерцанию. Испытаем воззреть на преставление Божией Матери очами Святых: Дионисия Ареопагита, Ювеналия Иерусалимского, Андрея Критского и Иоанна Дамаскина.

Правда, святой Андрей и сам встречает некоторое затруднение. В Слове на празднике Успения Богоматери он предлагает недоумение любознательных: почему преставление Богоматери не описал никто из составивших книгу Божественных Евангелий? Впрочем, сам же он и разрешает это недоумение, говоря: это может быть потому, что Ея богоприятное успение произошло долгое время спустя по вознесении Господнем, ибо, как сказывают, Она достигши глубокой старости преставилась от здешней жизни; или же тогдашние времена не допускали такового изложения.

Далее в том же Слове святой Андрей поступает так, как и мы теперь. Именно, он смотрит на успение Божией Матери очами современника этому событию святого Дионисия Ареопагита, приводя его слова из его книги о "Божественных именах". Святой Дионисий, обращая речь к святому Тимофею, и упомянув о святом Иерофее, говорит: и мы, как тебе известно, и он, и многие из священных братии наших стеклись для зрения живоначального и богоприемного тела. Присутствовал и Богобрат Иаков, и первоверховный и старейший из Богословов Петр. Потом, после зрения, угодно было всем священноначальникам, поколику каждый способен был, воспевать безмерно могущественную благость богоначальственной немощи, то есть, как изъясняет святой Максим, восхвалять вольное снисхождение Сына Божия, принявшего на Себя немощное тело человеческое, кроме греха.

Но святой Дионисий открыл нам только часть дивного зрелища, как видно из его же слов, близко за вышеприведенными следующих, обращенных к тому же святому Тимофею: что там было таинственного, то прехожу молчанием, как. неизрекаемое для многих, а тебе известное. Смиримся, если и мы принадлежим к тем многим, для которых неудобоизрекаемо многое таинственное; но известное святому Тимофею могло сделаться известным от него другим достойным, а от сих нечто из того могло и до нас достигнуть.

Таинственное можно предполагать, во-первых, в том, как многие Апостолы собрались на погребение Богоматери, когда они были разсеяны по вселенной для проповеди Евангелия. И эту тайну несколько открывает нам и объясняет святой Андрей, когда говорит: не удивительно, если Дух, подъявший некогда Илию и небесного огненосного колесничника вземший, и их (Апостолов) тогда внезапно собрал, принести на облаках в духе. Ибо для Бога все удобно, как знаем из примеров Аввакума и Даниила. А святой Иоанн Дамаскин, также в Слове на праздник успения Богоматери, решительнее изъясняется, что, ради чести преставления Божией Матери, Апостолов по Божию велению облак, подобно некоей сети, влек в Иерусалим, и от краев земли, как бы неких орлов, во едино место устремил и совокупил.

Святой Дамаскин и еще тайну в преставлении Богоматери созерцает и нам открывает, именно: пришествие Самого Царя к Своей Родительнице, дабы божественными руками принять Ея святую, чистую и непорочную душу.