Слава Богу! Они все снова мертвы!

Карл Хаусхофер стоял посреди своей комнаты, покачивался и смотрел по сторонам, как будто заблудился. «Это он, это он, — стонал профессор, — он пришёл за мной! Но у него руки коротки, со мною справиться! Я сам вырву его черное сердце и скормлю его дворовым псам! Меня невозможно победить!» У него побелели губы, он изрядно вспотел. Внезапно он стал выкрикивать какие-то бессмысленные цифры, потом отдельные слова и обрывки фраз. Это было ужасно. Он говорил что-то странное, невероятно путаными фразами. Затем он снова замолчал, но его губы продолжали двигаться. Тут Унгерн стал его призывать проснуться. Он стал тормошить профессора, посчитав, что им овладел, какой-то жуткий кошмар. Но профессор не реагировал на его действия. Тогда Унгерн плеснул Хаусхоферу в лицо воду из большой жестяной кружки. Тут германец вдруг зло сказал: «Там! Там! Вон, в углу! Он там! Неужели ты не видишь эту наглую тварь? Посмотри на неё, она смеет грозить мне смертью! Я сейчас сам уничтожу её!» Пока он так говорил, он всё время грозил пальцем невидимому противнику. Унгерн зажег керосиновую лампу и посветил в то место, куда грозил пальцем профессор. Зоркие глаза барона сумели распознать едва заметные очертания большой собаки, которая странным образом висела в пространстве комнаты почти под самым потолком. Тускло сверкали бездонные глаза туманного пса, они с удивлением взирали на офицера, так словно он был каким-то фантастическим существом. И в этот момент Хаусхофер схватил в руки горящую свечу и, прочитав заклинание, подул на пламя в направлении на призрачного пса. Огонь свечи неожиданно превратился в огненный смерч, который обрушился в тот угол, где находилось мистическое существо. Раздался резкий хлопок, запахло серой, и монстр исчез, словно его никогда и не было. Хаусхофер медленно подошел к своей кровати и опустился на неё. Он несколько раз глубоко вдохнул и, в конце концов, впал в глубокий сон. Барон Унгерн пожелав профессору доброй ночи тоже быстро уснул.

* * *