Слава героям

Не дожидаясь ответа, он вскочил на ноги и тут же упал, сраженный вражеской пулей. Гибель товарища угнетающе подействовала на бойцов. Кое-кто начал терять выдержку.

В это время в цепи появился капитан Зенин. Он крикнул:

— Слушай мою команду!.. Окопа-а-ться! — И сам первым заработал малой саперной лопаткой.

Бойцы сразу же последовали его примеру. Зарывшись в землю, они почувствовали себя намного увереннее и сами взяли на мушку противника. А немного позже, выждав удобный момент, снова бросились в атаку и выбили врага из первой траншеи.

В батальоне любили и уважали Зенина, личным примером увлекавшего за собой людей, умевшего шуткой и добрым словом поддержать их в трудную минуту.

После боя батальону было приказано совершить шестидесятикилометровый переход. В пулеметном взводе бойцы словно на подбор: все рослые, сильные. Но и они на половине пути уже стали сдавать. Вдруг услышали знакомый голос:

— Пулеметчики, что ж вы головы повесили, соколики?..

Это был капитан Зенин. Вместе со своим заместителем по политчасти старшим лейтенантом Павлом Лебедевым он стоял на обочине дороги и наблюдал за движением батальона. Не столько от этих простых слов, сколько оттого, как они были сказаны, у всех на душе сразу веселее стало. Бойцы подтянулись, усталость как будто рукой сняло. Марш был завершен в срок и без отставших.

* * *

В июне 1944 года войска Ленинградского фронта перешли в наступление на Карельском перешейке. За Териоками, на рубеже неширокой, но глубокой с высокими крутыми берегами Черной речки враг сумел приостановить наше продвижение вперед. Командование фронта приняло решение ввести в бой Лужскую дивизию.

Батальону капитана Зенина было приказано форсировать речку на участке железнодорожная насыпь — просека.

Под покровом ночи мы вышли на указанный рубеж. В считанные минуты были установлены на огневые позиции пушки, минометы, пулеметы. Бойцы зарылись в землю, чтобы утром внезапно «вырасти» и, пока враг не опомнился, быстро форсировать Черную речку.

Как только батальон занял исходные позиции, Зенин с отделением разведчиков пополз к речке. Возвратился назад хмурым, озабоченным. Минут через пятнадцать вызвал к себе на НП, расположенный в боевой цепи, командиров рот и взводов.

— Товарищи офицеры, — сказал он, — я хотел узнать, каждый ли понимает всю сложность стоящей перед нами задачи?

— Бывали и посложнее ситуации — и ничего, своего добивались. Не подкачаем и теперь, — ответил командир первой роты старший лейтенант Сасулин.

— Все будет в порядке, товарищ капитан, чего волноваться, — поддержали остальные офицеры.

Зенин недовольно поморщился:

— То-то и оно, что есть от чего волноваться. Я знаю, народ в батальоне храбрый. Но на этот раз одной храбростью не обойтись. От рубежа, который мы заняли, до речки триста метров. Весь этот участок с того берега — как на ладони. Сама же речка тем более. И я не уверен, что после артиллерийской подготовки, пока враг не успеет опомниться, мы сумеем преодолеть этот участок и переправиться через речку. У фашистов будет достаточно времени, чтобы перестрелять нас.

— Но ведь в результате артподготовки противник в первой траншее будет подавлен, — заметил командир минометной роты.

— Частично. Об этом, несмотря на опыт, мы почему-то обычно забываем.

— Что же делать? — спросил лейтенант Хмельницкий, командир взвода третьей стрелковой роты.

— Надо что-то придумать, — ответил капитан Зенин. — Я для этого и позвал вас. У кого какие предложения?

Но офицеры молчали.

— Тогда послушайте мое мнение.

И командир батальона предложил дерзкий план. Еще во время артиллерийской подготовки скрытно, по-пластунски начать выдвижение к реке. За пять минут до переноса огня артиллерии в глубину обороны противника форсировать речку. Над головами будут свистеть осколки. Не останавливаться! Скорее перебираться на ту сторону. А потом, как снег на голову, обрушиться на врага.

— Здо́рово! — послышались голоса, когда капитан Зенин кончил говорить.

— Значит, согласны со мной?

— Да, конечно! — раздалось в ответ.

Однако кто-то все же с сомнением заметил:

— Только вот как людей заставить ползти под самые разрывы снарядов?

Командир батальона как будто ждал этого вопроса.

— Как? — переспросил он и сразу же ответил: — Силой личного примера офицеров, коммунистов, комсомольцев.

— Верно, — отозвались командиры.

— Ну что ж. В таком случае то, что я сейчас вам предложил, мой приказ. Вопросы есть? Все ясно? Тогда — по местам!

Офицеры направились в свои взводы и роты.

— Пройдем и мы по окопам, — сказал капитан Зенин, обращаясь к старшему лейтенанту Лебедеву.

Командир и замполит начали обход боевых порядков батальона с левого фланга и поэтому в роту, которую поддерживал мой взвод, пришли уже перед рассветом.

— Ну как, Нечипоренко, настроение? — спросил Зенин, спустившись в окоп к пулеметчику, которого все мы знали как человека горячего в деле и острого на язык.

— Настроение? — переспросил солдат. — Да если б гитлеровцы знали, какое оно у меня, давно бы прекратили сопротивление.

— У-у, отчаянная ты голова, — засмеялся командир.