Слава. Наследник

– Вот его разнесло… Кстати, Слав, ты не заметил, что вроде у меня бедра слишком широкие? Может, мне отказаться от мучного? Тьфу, забыла! Я же могу себе сделать любые бедра. Замыкает. Никак не могу привыкнуть к тому, что сделаю себе любую фигуру. Скажи, а тебе было бы интересно, если бы я время от времени приобретала облик какой-нибудь другой женщины? Вроде как налево сходил, но и не изменил – я-то осталась на месте!

– Лер, давай к делу, а? Я тебе про Гену, а ты мне про мучное! И про измены!

– Мучное тоже важно! Располнею – ты меня так желать не будешь, переметнешься к какой-нибудь телке вроде Надии. Кстати, чем-то она мне нравится… есть в ней что-то такое… завлекательное.

– К зеркалу подойди и посмотри – узнаешь, что в ней завлекательного. К делу! Гена должен быть вылечен. НО! Я спрошу у него, согласен он или нет.

– И ты считаешь, что Гена тебя поймет? И захочет расстаться с годами жизни, тысячелетиями жизни, чтобы месяц пожить нормальным, умным существом? Что-то я сомневаюсь в этом. Но ты ведь можешь ему просто приказать. Он же у тебя в подчинении. Чего ты переживаешь?

– Потому и переживаю. Последний из Предтеч – и убить его своими руками. Я обязательно у него спрошу, согласен ли он. А по результатам ответа приму решение.

– Хочешь остаться чистеньким перед собой и миром: мол, он сам разрешил себя убить? Понимаю, да. Только не лицемерь – нам нужно попасть в командный пункт, а для этого нужен Гена. И вне зависимости, что с ним будет потом, нужно его лечить. Так думаешь? Так. Так какого рожна ты строишь из себя институтку?

Слава промолчал, и в каюте воцарилась тишина. Потом Лера несмело коснулась груди мужа пальцем и тихо спросила:

– Эй, на палубе… ты там не обиделся?

– Нет, – так же негромко ответил Слава, – ведь ты права. Но как бы мне хотелось, чтобы ты была не права… Я чувствую себя таким скотом. Он же ведь как ребенок, что он может решить? Обмануть его? А совесть? Она же потом заест! Хорошо, расскажу я ему все как есть, он, например, откажется – и что дальше?

– А дальше – будем искать путь снова. Ждать, искать, надеяться.

– И тогда путь домой откладывается на неопределенное время. На годы. Может, на десятки лет. Или сотни. Ты готова ждать сотни лет?

– С тобой? Хоть тысячи. Иди ко мне. Ну?! Скорее… вот так… ага! Ох… сильнее! Сильнее! Я хочу тебя чувствовать всего… а-аххх… Слава, как я тебя люблю!

Слава стоял на берегу, и лицо его было хмурым. Несколько дней назад он распрощался с Лерой, собрался и снова вылетел на встречу с судьбой. На душе у него было гадко. Ничего хорошего от встречи с Геной он не ждал. С собой у Славы были три шприца с дозами вируса, убивающего паразита в мозгу Гены. На всякий случай – три. Вдруг что-то случится по дороге и часть вакцины погибнет. Нет, ничего не случилось, он нормально долетел, отсыпаясь днем и ночью поднимаясь высоко в небо, чтобы избежать встречи с ночными гадами. Уничтожать их у него не было ни времени, ни желания, а отпугивать светом – значит, привлекать к себе другую опасность – каких-нибудь разбойников или хищников покрупнее.

Прилетел к озеру утром и на острове оказался уже ближе к обеду, усталый и измученный мыслями.

Постояв минут десять, Слава позвал Гену:

«Гена, ты где? Гена! Подплыви к берегу, мне нужно с тобой поговорить! Я у того места, где мы с тобой первый раз встретились».

«Я здесь, – тут же откликнулся псионический голос монстра. – Сейчас».

Слава увидел, как вдалеке показался силуэт Гены. Тот всплыл далеко и, мощно буруня воду хвостом, двигался к берегу.

Слава грустно усмехнулся: «Приплыла к нему рыбка, спросила: «Чего тебе надобно, старче?»

«Что ты хотел, Слава? Ты провел исследования? Узнал, почему у меня провалы памяти и голова как онемела?»

«Узнал. Кстати, как ты себя чувствуешь с того раза? Что с тобой было? Ну, когда мы брали пробу у тебя из головы?»

«Как чувствую? Хорошо. А почему я должен себя плохо чувствовать? Ты же это имеешь в виду?»

«У тебя были судороги, ты странно себя вел. А потом сбросил нас, едва не придавив, и ушел на дно. Как ты сам это объясняешь?»

«Никак. Я ничего не помню. Помню, что вы стояли на мне, сверлили дырку, потом провал в памяти, и я сижу на дне, голодный и… все. Все! Я всплыл, и харты меня покормили. Теперь я сыт и могу спать. Но ты позвал, и я пришел. Что ты хотел, Слава?»

«Я хотел рассказать тебе, почему у тебя провалы памяти. Ты же сам только что спрашивал об этом».

«Я спрашивал? Не помню… знаешь, иногда я хорошо помню, а иногда нет – как туманом заволакивает. Я напрягусь, отброшу туман, он рассеивается, а потом, когда забудусь, все повторяется. И так всегда».

«Гена, мне нужно сообщить тебе что-то очень, очень важное. Постарайся отбросить туман, как можно сильнее отбросить. Можешь?»

«Сейчас? Хорошо, сейчас сделаю. Подожди минуту… Ага, вроде соображаю. Говори».

Слава стал рассказывать о том, что узнал. Он уложился в пять минут. И все это время Гена не перебивал его, глядя на собеседника огромным желтым глазом. Потом, когда Слава закончил свой рассказ словами:

«Вот такая история. И я хочу знать: ты даешь согласие на лечение?»

Гена тут же ответил: