Славянская хроника

Среди народа Божьего закончилось продовольствие, и им пришлось послать в Тир за продуктами питания. Из-за страха перед врагами это посольство состояло не из нескольких человек, но было весьма внушительным. Итак, войско разделилось, ибо одна его часть, — под названием «караван», — ушла, а другая осталась охранять лагерь. После того как одни ушли, оставшиеся ждали их возвращения с величайшим нетерпением, ибо одни из них страдали от недостатка пищи, а другие опасались за собственную безопасность. Вскоре в лагере распространился слух, будто против них идёт Саффадин[647] с несметным войском из Персии, Мидии и Дамаска, грозясь истребить их и освободить замок. Посреди этих волнений в лагере канцлера протрубили трубы, сообщив о прибытии каравана. Все чрезвычайно обрадовались и с радостью встретили своих товарищей. Итак, узнав, что им угрожают враги, князья в канун Очищения Пресвятой Девы[648] провели совещание и велели объявить по лагерю, чтобы поутру все были готовы вступить в битву с врагами. Итак, всех охватила сильная радость и ликование. Все ободряли друг друга, говоря, что хотят или победить или умереть во имя Христа. Когда все, надеясь на завтрашнее спасение, смиренно приготовились к битве, среди братьев вдруг пошли разговоры, что все люди канцлера и других князей, нагрузив на вьючной скот всё своё добро, отправились в Тир. Все были очень напуганы этой новостью и также начали спешно собирать свои вещи, грузить их на верблюдов и друг за другом, кто верхом, а кто пешком, бежать вслед за ними. Итак, среди беглецов поднялась суматоха, ибо они вполне заслужили подобную перемену, боясь потерять своё добро. А сколько там осталось больных? Сколько раненых? Оставленные на милость врага, они почти все приняли смерть мучеников. Впрочем, некоторые из них, напуганные всеобщим бегством, также бежали. Повсюду царили страх и малодушие: одних покинуло мужество, а других собственная слепота вела по бездорожью. Одних беглецов Господь решил пощадить, а других преследовал Его гнев. Между тем, не было недостатка и в непогоде, ибо разыгралась буря, которая преследовала беглецов громом и молниями, проливным дождём и градом с неба. Итак, когда осада была снята, они вернулись в Тир и Акко. Затем, испуганные слухами о смерти императора, они начали поговаривать о возвращении домой и решили распорядиться относительно положения тех, которые оставались, выдав нуждавшимся продовольствие и оружие, которых было в достатке. Итак, когда настал март, почти все князья вместе с лучшими представителями народа подняли паруса и, пользуясь попутным ветром, вернулись домой. Однако, епископы Майнца и Вердена[649], а также некоторые из вельмож остались вместе с народом Божьим, ожидая от Господа милосердия и утешения. Майнцского владыки там, правда, в ту пору не было, ибо он находился в Армении ради коронации царя этой страны[650]. Впрочем, это дело было поручено канцлеру, который, как было сказано, то же самое совершил на Кипре. Но, когда он был в Берите, князья решили, чтобы канцлер остался, а эту обязанность исполнил вместо него архиепископ Майнцский и, возложив корону, короновал этого царя в качестве вассала Римской империи. Ибо этот царь стремился к этому всеми способами. Так, услышав о доблести народа Божьего, — ибо Господь ещё до его прибытия устрашил всех его врагов, после чего пилигримы со славой овладели многими укреплёнными местами, — он, отправив достойных послов с немалыми дарами, смиренно поздравил этих князей и, письменно и на словах поведав о том, с каким нетерпением ожидает их прибытия, заявил, что готов подчиниться Римской империи, если примет от посла императора долгожданную корону. Да будет прославлена римская церковь, которая по милости Христовой расширяется не только в духовном смысле, но и в земном, так что даже заморские короли стремятся быть отмеченными этим титулом. Пусть обратят на это внимание те, которые, пренебрегая названным достоинством, думают скорее об уменьшении римского мира, нежели о его расширении. Итак, когда архиепископ Майнцский, как было сказано, со славой исполнил это дело, то восстановил также мир и согласие между названным царём Армении и князем Антиохии, ибо из-за раздоров между ними церковь Божья в тех землях долгое время терпела немалые лишения.