Славянская хроника

14. О чуде с кровью Господней. В пределах Тюрингии, близ города Эрфурта заболела некая девочка. Её по обыкновению посетил священник. Давая ей предсмертное причастие, он омыл пальцы в чистом бокале и передал ей выпить этой воды, а сам ушёл. А она, придя в сознание, сказала собравшимся: «Закройте эту воду самым тщательным образом, ибо я видела, как с пальцев священника в неё упал кусочек евхаристии». Так и сделали. Позже, когда ей вновь дали выпить этой воды, оказалось, что та полностью превратилась в кровь, а тот кусочек, приняв форму небольшого пальца, превратился в кровавое мясо. Увидев это, все ужаснулись. Среди сбежавшихся женщин поднялся крик; они шумели, удивлялись и в изумлении говорили, что ни о чём подобном никогда не слышали. Послали за священником, но он удивился ещё больше, чем они, и испугался, что это произошло из-за его небрежности. Боясь также потерять должность, он хотел скрыть это дело и призвал людей сжечь это причастие. Однако ему не удалось скрыть то, что Бог пожелал открыть столь чудесным образом. Это событие обсуждалось очень многими. Было созвано собрание священников, которые, не зная, что делать, обратились к архидьякону. А тот, также боясь принимать какое-либо решение по этому поводу, в письменной форме сообщил о случившемся архиепископу Майнцскому. Между тем, этот бокал с животворящей кровью поставили на алтарь. И вот, на глазах у всех, кто туда пришёл, прилетела голубка и села на край бокала, причём к немалому удивлению собравшихся сосуд не опрокинулся от её веса. Ибо в тех землях бокалы уже в своей нижней части и значительно шире в верхней. Поэтому те, которые всё это видели, решили, что это была не настоящая голубка, а чья-то душа. И, поскольку это случилось около дня святого мученика Винцентия[537], то на праздник Благовещенья[538] в эти края прибыл сам господин архиепископ. Дело в том, что он велел всем своим прелатам, а также всему духовенству и народу собраться в этот день всем вместе, чтобы он, пользуясь их общим советом, мог принять относительно этого дела то или иное решение. Итак, когда все собрались в той деревне, где находилось это причастие, была организована процессия, в которой под пение литаний и благоговейнейшие молитвы народа прелаты несли кровь Господню. И вот, все они босиком отправились в вышеназванный город и первую остановку сделали на горе блаженного Кириака. Там им навстречу с чрезвычайным смирением вышли местные монахини и, преклонив колени, проникновенно запели: «Иисус — наше избавление», и т.д. После того как там отслужили соответствующую торжеству момента мессу, они проследовали к горе святого Петра, где издавна была основана большая и благочестивая монашеская обитель. После того как там также была отслужена месса, они пришли в церковь Пресвятой Матери Божьей Марии. Там господин архиепископ в торжественном облачении прямо посреди службы призвал народ к слезам и молитвам, чтобы Божья милость, всегда расположенная к человеческому роду, ради устранения заблуждения неверных и для укрепления веры верных своих, посредством очевиднейших доказательств дала знать, является ли Его плотью и кровью то причастие, что было освящено, благословлено и принято под видом хлеба и вина. Он призвал нас также во славу и в похвалу Его имени, а равно для торжества и ликования Его святой церкви исповедаться Его святому имени и прославиться в Его славе, чтобы Он соизволил вновь превратить хлеб и вино в их прежнее состояние. И, если это действительно хлеб жизни, а вино в самом деле наполняет духовной радостью сердца людей, то причастие, которое он собирался дать в церкви под видом хлеба и вина, примет известную форму. После того как люди долго молились, а кровь и плоть не обращались в прежнюю форму, владыка велел сложить из новых камней новый алтарь, чтобы почтительно вложить в него эту кровь вместе с плотью Господней. И вот, когда он часто посылал посреди этих молитв и призывов, а превращения всё не происходило, внезапно явился вестник и сказал, что Господь услышал молитвы и рыдания сынов Израилевых, и причастие полностью приняло свою прежнюю форму. Услышав это, господин архиепископ, пролив много слёз, стал призывать всех воздать благодарность за это чудо, а сам, начав увещевательную речь во славу Господа нашего, Иисуса Христа, обратился ко всем с такими словами: «Господь совершил это чудо на наших глазах. О искупитель, кто из смертных может выразить достойную тебя хвалу за деяния твоей любви? Ты всегда думаешь о мире, а не о смуте. И, поскольку тебе, чьей природой является доброта, волей — сила, а трудом — милосердие, свойственно всегда миловать и жалеть, ты и делаешь то, что свойственно тебе, а мы — то, что свойственно нам. Ибо ты был готов пожалеть нас ещё до того, как мы призвали тебя. Мы же склонны ко злу со дней нашей молодости. Мы неблагодарны за щедрость столь великой любви, но даже неблагодарных ты не лишаешь своих благодеяний, повелевая солнцу твоему восходить над злыми и добрыми, и посылая дождь на праведных и неправедных[539]. Тот, кто родом с земли, и говорит о земле; ты же, который спустился с неба, царишь над всем, ибо только ты сам знаешь, откуда ты приходишь и куда уходишь, ты, который для укрепления веры твоего народа обратил это причастие в кровавую плоть. Ибо ты, спустившись с неба, дал человеку, — дабы он не пропал на пути своего странствия, — вкусить этот живой хлеб, который постоянно, без отвращения вкушает ангел на небе. Однако тот вкушает его ради удовольствия, а этот — ради спасения. Оба в действительности, но не оба в полной мере. Ибо апостол говорит: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего!»[540]. Ибо одно дело принимать причастие, а другое — причащаться. Ведь в первом случае речь идёт о видимой форме, а во втором — о невидимой милости. В этих двух случаях просматриваются два способа вкушения: первый — материальный, второй — духовный. Согласно первому способу вкушают все, согласно второму — только добрые люди. Ибо много званных, но мало избранных[541]. Я потому и сказал, что «оба в действительности, но не оба в полной мере», ибо один только принимает причастие, а второй — и принимает причастие, и причащается. Ведь один предан и достоин вместе с видимым причастием получить и невидимую благодать, а второй, принимая причастие недостойно, становится виновен против тела и крови Господней[542], ибо он ест и пьёт осуждение себе, не рассуждая о теле Господнем[543]. Так вот, о дражайшие мои, чтобы воздать нам достойную благодарность Господу Иисусу Христу, который хотел одновременно и устрашить, и утешить нас в этом деянии, давайте призовём, предпишем и постановим, чтобы все находящиеся под нашей властью люди от мала до велика, и стар, и млад, мальчики и девочки, преклонив колени, почтили, восславили и возблагодарили Господа нашего Иисуса Христа, пред которым преклоняется всякое колено небесных, земных и преисподних[544]; чтобы мы таким образом почтили его благодатное причастие и чтобы не только принимали его, но и верно причащались по милости того, кто есть священник по чину Мельхиседека[545] и кто дал себя за нас, чтобы очистить себе народ особенный, ревностный к добрым делам»[546]. Когда все ответили: «Аминь», господин архиепископ в память потомству почтительно поставил эту превращённую воду в драгоценном сосуде в указанной церкви, а бокал забрал с собой в Майнц, где его с величайшим благоговением почитают до сих пор. А все люди, которые были во всём его диоцезе, так преданно молились на коленях во славу Христа, что даже младенцы, лежавшие в колыбелях, на коленях благодарили Его, согласно сказанному: «Из уст младенцев и грудных детей ты устроил хвалу»[547].